Он встал на колени. Его трясло. Рот был забит шерстью.
Качнувшись в сторону, сблевал — с блевотиной вывалились клочья шерсти, сгустки крови: то ли его собственной, то ли этой дикой твари.
Малость полегчало.
Сел возле собаки (дрожали и ноги, он бы не смог сейчас стоять), прыгающими пальцами закурил. Жадно глотая дым, приводя расшалившиеся нервы в порядок, уже без интереса, спокойно смотрел на поверженного врага.
Сука. Кормящая. Бросившаяся защищать своих детенышей. Они должны быть где-то поблизости.
Должны.
Выдернув из ямки «лопатку», поднятую им на железнодорожном полотне, Койот пошел в глубь сосновой чащобы, отчетливо слыша щенячий визг.
Щенков было четверо. Лопоухие, вполне сытые, здоровенькие. Мамаша хорошо их кормила, да. Старалась. И приучила к порядку. Щенки дисциплинированно возились у родительского гнезда — в яме под поваленной, вывернутой с корнем молодой сосной.
Увидев человека, бросились к нему, радостно виляя куцыми остренькими хвостиками.
Выбравшись наверх, вдруг остановились, замерли. Словно почуяли опасность.
Бросились назад, к спасительной своей яме и выкопанной под корнями норе…
Койот вытащил первого попавшегося под руку щенка за задние лапы.
Кобелек. Желтенький. С круглыми желтыми, как у матери, глазами. В них еще нет злобы, с какой она смотрела на него, Койота. Но будет.
И со временем этот кобелек вполне может броситься на него, человека.
Койот с размаху раскроил щенку череп. Брезгливо переступил через трупик, еще подергивающий лапами, взялся вытаскивать второго.
Тоже кобелек. Только серый. Похож на волка.
Вполне возможно, что все они — дети собаки-бичихи и волка.
Засучил лапами и этот, серый. Только бить его пришлось дважды: «лопатка» соскользнула с черепа щенка, в первый раз сорвала лишь кожу.
Второй удар был точнее.
Двух оставшихся щенков Койот просто задушил. Держа обоих на весу, на вытянутых руках, с интересом смотрел, как из этих пухленьких детей леса уходит жизнь…
Не надо было их матери нападать на него, Койота. Он ведь не собирался причинять этой кормящей мамаше зла.
Сама виновата.
…Пистолеты были на месте. Все эти долгие недели они пролежали в земле совершенно спокойно — ржа их не тронула, смазка не дала ей разгуляться по металлу.
Уже дома, в тещиной квартире, оставшись с Костиком, Койот заново разобрал и снова собрал оба «макара», тщательно проверил работу механизмов.
Пистолеты исправно и послушно щелкали.
Легко вставлялись и вынимались из рукоятей обоймы с патронами. Оружие было готово к смертной своей работе.
