Выхода не было. Он должен был победить эту тварь. Во что бы то ни стало!
Став на колени и оттянув голову собаки, Койот вцепился зубами ей в горло. Рот его тотчас наполнился вонючей и грубой шерстью, сразу стало трудно дышать, его едва не вырвало. Псина забила задними ногами, тупые когти с яростной силой рвали на Койоте матерчатую дешевенькую куртку, доставая через порванную ткань и голое тело, но Павел согнутой левой рукой, острым ее клином, что было сил давил и давил на живот, на розовую податливую собачью плоть, ощущая ее внутренности. Из сосцов брызнуло молоко, пальцы Койота стали липкими, и он сжал левую руку в кулак, отвернул немного лицо…
Он все сильнее и сильнее сжимал челюсти, сам уже рыча по-звериному, сатанея, с первобытным наслаждением чувствуя, как хрустит под его зубами горло собаки, как она начинает задыхаться, слабеет, оказывает все меньшее сопротивление.
Псина обмочилась. Теплая моча залила левый локоть Койота, которым он по-прежнему давил живот собаки, не давал ей действовать задними ногами. Собачья моча. В другой ситуации Койот брезгливо пнул бы собаку и прошел мимо, а сейчас только порадовался…
Ему стало казаться, что зубы его попали не на совсем удачное место, собака дышала, в горле еще оставался ход для воздуха. Тогда он осторожно, как бы перебирая хрящи, не ослабляя общего усилия, сместился чуть вправо, и снова с бешеной силой сжал челюсти.
Раздался хруст, собака сделала новую попытку освободиться, забилась от носа до кончика хвоста, но силы уже покинули ее.
Челюсти псины явно слабели.
Язык посинел и подался вперед под его рукой.
Не бился уже хвост.
Желтые глаза, в которых по-прежнему горела ненависть ко всему роду человеческому, постепенно стекленели.
Псина была побеждена.
Но Койот не спешил разжимать челюсти и отпускать язык собаки. В предсмертной агонии она может полоснуть сто сватки клыками так, что вся эта борьба, весь этот зверский поединок окажутся для него бессмысленными.
«Homo sapiens» — на то и разумный человек.
Надо подождать. Да и челюсти свело, они — как замок с заклиневшим ригелем, попробуй еще разомкнуть их.
Ах, как мерзко, до тошноты мерзко во рту! Как противно воняет эта псина!!.. Блевотина, казалось, плещется уже в самых зубах. Но если он не победит приступ рвоты, рот придется раскрыть…
Стал думать о другом. Закрыл таза. Старался меньше вдыхать запах псины.
Прошло еще пять, может, десять, а может, и пятнадцать минут. Псина уже не подавала никаких признаков жизни. И Койот наконец понял, что все кончено, что он душит, грызет уже мертвую собаку.
