Тебя на Дмитровской семнадцать человек видели, Мотыль. И опознают тебя, не волнуйся. Хоть ты и куртку потом куда-то дел, скинул, и шапку с головы сорвал. Эксперты и следователи во всем разберутся, и не таких кололи. Я слышал, в прокуратуре этим делом Крайко занимается, а кто ее на Левом берегу не знает? Она тут, в прокуратуре, много лет проработала, потом уже в областную ушла. И расколет она тебя до самой жопы, Мотыль, понял? Это ты тут перед нами хвост распускаешь, ягненком прикидываешься, а когда прокуроры за тебя возьмутся…
— Да не убивал я инкассаторов! Вы че это, мужики? — В глазах Мотыля поселился откровенный страх. — Это же в самом деле вышак. Оружие, труп, трое раненых…
— Все знает! — подхватил Мерзляков. — Мы, сыщики, и то половину только знаем. УВД землю роет, мы, как бобики, по району рыщем…
— Да я… читал! Об этом же в газетах писали.
И по телеку видел, Тропинин выступал. И карточку — что вы мне под нос ее суете? Не похож я!.. И инкассаторов не мочил. Чего вы на меня валите?!
— Ты поспокойней, поспокойней, — сказал, оторвавшись от протокола Шаталов. — Чего беситься? Лучше признаться, помочь следствию — это зачтется. Мы в таком случае старые эпизоды ворошить не будем. Дело прошлое, возни много.
А возьмешь инкассаторов…
— Да зачем я буду на себя чьи-то грехи вешать? На хера они мне нужны? — не выдержал, заорал Мотыль.
Мерзляков закурил новую сигарету, предложил и задержанному. Мотыль взял трясущимися пальцами пачку, никак не мог выдернуть из нее сигаретину; наконец закурил, немного успокоился.
— Мы тебе по-дружески советуем, — начал трудный разговор Мерзляков. Возьми одних инкассаторов, лучше будет. Станешь упираться — на полную катушку тебя раскрутим. И утопленника вспомним, и тачки угнанные, и наркоту. И финарь этот в зачет пойдет, и сопротивление властям… К стенке ведь станешь, Мотыль!
В кабинете зависла напряженная долгая пауза.
Оперы, рассевшись за столами, молча курили, ждали; Мотыль молчал.
— В общем так, Перегонцев, — сказал Мерзляков. — Посиди в камере, подумай. Утром скажешь.
…Мотыля заперли здесь же, в райотделе, в каменный, с единственным оконцем под потолком, мешок, где уже сидели какие-то мрачные, помятые жизнью и ментами личности. Общий разговор с тремя мужиками у Мотыля не склеился, да и не хотел он ни с кем разговаривать, завалился на топчан, отвернулся к стене.
«Ладно, возьму инкассаторов, — думал Мотыль, трогая шишку на голове. Погляжу, куда они, оперы, гнуть будут. Поиграем, ладно. Я им зачем-то нужен… А на суде все равно откажусь.
