Заглянул Васька в глаза ей, ничего не увидел. Казалось, не было глаз, и в темных порожних глазницах чернела пустота.
— Мне на службу идтить, Нюра…
— Слыхала.
— Ну, а как же ты?.. Будешь ждать меня, замуж за другого не выйдешь?..
Засмеялась Нюра тихоньким смешком; голос и смех показались Ваське чужими, незнакомыми.
— Я тебе говорила раньше, что на отца с матерью не погляжу, пойду за тебя, и пошла бы… Но теперя не пойду!.. Два года ждать, это не шуточка!.. Ты там, может, городскую сыщешь, а я буду в девках сидеть? Нету дур теперя!.. Попроси другую, может, и найдется какая, подождет…
Заикаясь и дергая головой, долго говорил Васька. Упрашивал, уверял, божился, но Нюрка с хрустом ломала в руках сухую ветку и твердо кидала Ваське в ответ одно скупое, черствое слово:
— Нет! Нет!
Под конец, озлобившись, дыша обрывисто, крикнул Васька:
— Ну, ладно, стерва!.. Мне не достанешься, а другому и подавно! А ежели выйдешь за другого — рук моих не минуешь!
— Руки-то тебе короткими сделают, не достанешь!.. — пыхнула Нюрка.
— Как-нибудь дотянусь!..
Не прощаясь, прыгнул Васька через плетень и пошел по саду, затаптывая в грязь желтые опавшие листья.
* * *
А утром сунул в карман полушубка краюху хлеба, в сумочку, потаясь от матери, всыпал муки и пошел на квартиру к лесничему.
От бессонной ночи тяжело никла голова, слезились припухшие глаза, и все тело сладко и больно ныло. Осторожно минуя лужи, подошел к крыльцу. Лесничий воду в колодце черпает.
— Ты ко мне, Василий?
— К вам, Семен Михайлыч… Хочу перед службой напоследях поохотничать…
Лесничий, перегибаясь на левый бок, подошел с ведром, прищурился.
— В это воскресенье начабанил что?
— Зайчишку одного подсек.
Вошли в хату. Лесничий поставил на лавку ведро и вынес из горницы ветхую централку. Васька, хмуро поглядывая в угол, сказал:
— Мне бы винтовку надо… Лису заприметил в Сенной балке.
— Могу и винтовку, только патронов нету.
— У меня свои.
— Тогда бери. Обратно будешь идти — зайди. Похвались!.. Ну, ни пера, ни пуху!.. — улыбаясь, крикнул лесничий вслед Ваське.
* * *
Верстах в четырех от станицы, в лесу, там, где промытый весенней водой яр ветвится крутыми уступами, под вывороченной корягой в красной масленистой глине выдолбил Васька пещерку небольшую, впору лишь волку уместиться. Жил в ней четвертые сутки.
Днем в лесу, на дне яра, теплая прохлада, запах хмельной и бодрящий: листья дубовые пахнут, загнивая. Ночью под кривыми танцующими лучами ущербленного месяца овраг кажется бездонным, где-то наверху шорохи, похрустывание веток, неясный, рождающий тревогу звук. Словно кто-то крадется над излучистой каймою оврага, заглядывая вниз. Изредка после полуночи перекликаются молодые волчата.
