Господи, девочка повторяет её судьбу… Замуж Рита вышла, плохо понимая что ею движет: как все, и, отметившись рождением Машки, ушла от мужа в поисках любви: её женственность была оскорблена фальшивкой, которую предлагала ей судьба, и Рита плакала на индийских фильмах от сладкого томления, которое ощущала, как истину — в своём первом великом заблуждении.
Начало новой жизни выглядело привлекательно: она познакомилась в институте, где работала машинисткой, с кандидатом наук — автором статьи, которую печатала с рукописи. Однажды взяла работу домой, кандидат пришёл и остался на семь лет… Вернее, не остался, а приходил — забегал, заглядывал, захаживал: был и не был, как в кино, и Рита была бы рада принять эту иллюзию, если бы он играл роль героя-любовника: дарил цветы, говорил нежные слова. Но он играл «интеллигента», и спал с Ритой рассеянно, как учёный, погружённый в науку, презирал индийские фильмы и наставлял Риту прочесть Достоевского. Годами Рита слушала в своей постели его восторги о душевном величии Настасьи Филипповны, думая, что эта злая и пустая бабёнка бесилась перед всякой сволочью, хотя могла бы зарабатывать печатаньем на машинке, как и она, Рита. А потом решила, что та хоть цену себе знала и торговалась, а она не знает…. или не имеет? И, вот, кандидат спит с Ритой, а словами ласкает недоступную гордячку, и Рита тоже изменяет ему с индийским принцем; а другие бабы и того хуже — ещё и приплачивают своим мужикам: кормят и одевают, а те пьянствуют и дерутся — и все всё терпят… Куда только Господь смотрит? Уж лучше утопил бы, как слепых котят, чем бросить выживать на мусорке…
Подружки по бюро, которые знали про её роман, завидовали полноте её жизни, и это было единственное, что приносило утешение — чужая вера в то, во что уже не могла верить сама: что не одинока… Подружки были свидетелями и судьями её жизни, и от них она ждала помилования. Конечно, приходилось врать про букеты роз и что кандидат упрашивает выйти за него замуж, но она не уверена, что он станет хорошим отцом для Машки, хотя и любит её, конечно. Когда Рита, скопив денег, покупала себе стоящую вещь, то говорила девочкам, что он подарил. Однажды она купила себе цветы и, погрузив в них лицо, нежно прошептала себе: люблю, а потом включила музыку, зажгла свечи, выпила вина и, потеряв на несколько минут связь с реальностью, ощутила восторг счастья…
С той минуты кандидат стал чем-то вроде билета в кино — вещицей, которая символизирует начало сеанса. Он звонил: «Приду вечером», и этого было достаточно, чтобы Рита — одна во всех ипостасях — пережила волнующий вечер, сплетённый из звуков, запахов и прикосновений, среди которых он возникал лишь чужими помехами. И всё бы хорошо, но чужое врывалось в её иллюзию всё чаще, материализуясь ударами судьбы…
