– Послушай, а как Диана? Я помню, что в старые времена ее звали «королевой дознания», не иначе. Ее и сейчас так зовут. Такое надо заслужить.
– Спасибо, Энди, я надеюсь, что у нее все в порядке. Мы, правда, уже семь лет как развелись.
– О Господи, какая жалость.
– Тебе не стоит жалеть об этом. Я не жалею, и Диана тоже.
Он нажал кнопку, снова сел, и мы стали ждать зеленого света.
– Да, послушай, а как твоя спина? – На него нашла очередная волна вдохновения.
– Спасибо, что ты помнишь, Энди. Рад сказать, что не болела ни разу с тех пор, как я уволился со службы.
Это ложь, но Манслоу – один из тех, с кем не хочется делиться правдой. По этой причине я и не стал держать его в своей секции.
– Пью, – сказала она. – Как в церкви[3]. Марджори Пью.
У нее крепкое рукопожатие и прямой взгляд зеленоватых и слегка мечтательных глаз. Бесцветная пудра. Темно-синий жакет с накладными плечами, белая блузка с высоким воротничком, который у меня ассоциируется с женщинами-адвокатами, и золотой часовой цепочкой вокруг него, позаимствованной, мне кажется, у отца. У нее юная фигура и очень английская осанка. Сгибаясь в поясе и протягивая мне руку, она отставляет в сторону локоть, как это делают деревенские девушки и школьницы. Ее каштановые волосы подстрижены по-мальчишески коротко.
– Тим, – говорит она. – Все зовут вас Тимом, позвольте и мне. А я Марджори, на конце «и». «Мардж» меня не зовет никто.
Да уж, больше раза вряд ли кто, думаю я, усаживаясь в кресло. Я вижу, что колец на ее пальцах нет. На столе нет и вправленной в рамку фотографии муженька, теребящего уши спаниеля. Нет щербатых десятилетних бандитов на пикнике в Таскани. Что я предпочитаю, чай, кофе? Кофе, пожалуйста, Марджори. Она снимает трубку и распоряжается, чтобы принесли кофе. Она привыкла распоряжаться. На ее столе ни бумаг, ни ручек, ни безделушек, ни диктофона. На виду, во всяком случае.
– Так что, начнем с самого начала? – предлагает она.
– Отчего бы нет? – столь же благожелательно соглашаюсь я.
Она слушает меня так же, как Эмма слушает музыку, – не двигаясь, иногда улыбаясь, иногда хмурясь, но никогда не в тех местах, где я жду этого. У нее рассудительно-снисходительный вид психиатра. Она ничего не записывает и не задает вопросов до тех пор, пока я не кончаю. Мой рассказ бегл. Частью своего мозга я репетировал это представление весь день, а возможно, и всю ночь. Приход полузабытого коллеги ничуть меня не отвлекает. Дверь открылась – не та дверь, в которую вошел я, а другая, и хорошо одетый мужчина вошел с кофейным подносом, поставил его рядом с нами, подмигнул мне и сказал, что Джейк будет с минуты на минуту, у него какое-то недоразумение с министерством иностранных дел. С легкой радостью я узнаю в нем Барни Уоддона, хозяина команды, занимающейся связями Конторы с полицией. Если вы задумали ограбить чей-нибудь дом, планируете небольшой захват заложников, или если вашу накачанную наркотиками дочь в три часа утра остановили за превышение скорости на шоссе М25, то Барни – именно тот человек, который устроит так, чтобы Мощь Закона оказалась на вашей стороне. В его присутствии я почувствовал себя немного уютнее.
