– Ты мне не поверишь.
– Судя по слухам, которые до меня дошли, я готов поверить во что угодно.
Движение головой: нет.
– Послушай, я не могу здесь долго оставаться. Я не знаю, как вытащить тебя отсюда, я не знаю, куда отвести тебя так, чтобы ты был в безопасности. У тебя есть что-нибудь? Никаких предложений? Никого, кому я мог бы передать что-нибудь?
Экзетер протянул руку и вытащил из-за уха Смедли карандаш.
Смедли осторожно наклонился, чтобы подобрать папку. Она завалилась под койку. Он поднял ее и отдал. Экзетер перевернул первую станицу и написал что-то на обороте, потом вернул Смедли.
Смедли взял карандаш левой рукой и попытался подхватить культей папку.
– О Боже!
Экзетер произнес это вслух, почти крикнул. Паренек на соседней койке затих. Смедли пригнулся. Его трясло. Надо поскорее убираться отсюда, пока с ним не случился припадок! Спустя несколько секунд дыхание возобновилось.
Когда он выпрямился, рука Экзетера схватила его за плечо и тряхнула. Они посмотрели друг на друга.
– Эдвард…
В глубине палаты кто-то вскрикнул. Потом еще.
Смедли подавил острое желание нырнуть под кровать. Вместо этого он заставил себя встать и не спеша зашагал к двери. Протестующие, встревоженные голоса звучали громче. Еще крики… У бедняги кошмары. Навстречу ему спешила сестра, за ней другая.
Следом затопали башмаки часового. Все прошли мимо него. Отлично!
Он оглянулся. Экзетер сидел на койке – лицо бледное, глаза широко раскрыты.
– Заградительный огонь, старина! – ободряюще сказал Смедли, помахал культей и вышел.
Если кому-нибудь из сестер взбредет в голову выйти за чем-нибудь и она увидит доктора в коридоре… но этого не случилось.
Смедли вернулся на свою койку и плакал, пока не подействовала его снотворная таблетка.
В воскресенье почти весь день лил дождь. Он все утро тренировался в письме левой рукой. Вечером он сходил в деревню и отправил два письма по адресам, которые дал ему Экзетер.
В эти каникулы Фэллоу напоминал морг. Через неделю начнут возвращаться ученики, и начнется новый учебный год. А пока в школе оставались только полдюжины учителей и три-четыре жены. До войны ученики, родители которых находились за границей, проживали в школе круглый год. Теперь же проблемы со штатами – как преподавательскими, так и с прислугой – вынудили совет попечителей отказаться от этой практики – на неопределенное время. В это «неопределенное время» Англию могла захлестнуть революция, и только отдаленное будущее покажет, какие из этих мер действительно были временными.
