А сочные луга около рек, с травой до пояса! Они ласкали глаз своей густотой и мягкостью. А сколько же было земляники! Кринка набиралась за несколько минут. За лесной малиной ходили с большими корзинами, а для меня, когда я был ещё небольшим, брали с собой кринку молока и, придя к малиннику, закапывали её в землю, чтобы молоко оставалось холодным. За грибами ходили не иначе как с бельевыми корзинами.
Летом в Терёбино съезжались дочери и сыновья с внуками. В доме дедушки и бабушки строго сохранялся патриархальный порядок и обычаи того времени. За стол никто не садился, пока дедушка не войдёт в комнату, не помолится на икону и первым не сядет за стол в угол, под образа. Потом напротив него садилась бабушка. Только после этого все 20-30 человек - дяди, тёти, внуки - занимали свои места.
Летом все дети и внуки занимались сельским хозяйством во главе с дедушкой и бабушкой. Сенокос был, как мне кажется, самой очаровательной порой. Все - от мала до велика - участвовали в нём, правда, по-разному: дедушка и его сыновья косили, а дочери и внуки ворошили скошенное и помогали навивать возы. Лет десяти и я выучился хорошо косить. Вставал на рассвете вместе с дедушкой и дядями и отправлялся косить по росе, предварительно выпив стакан молока с чёрным, испечённым в русской печи, хлебом. Косить - какое это было удовольствие! Сожалею о тех, кто не видел очарования лугов, как бы слегка дымящихся свежестью ранней утренней росы, или не наблюдал отдельных капелек росы на цветке или травинке. Они не смогут понять слова «чистота» и «прозрачность», а, глядя на картину в целом или разглядывая росу в капельках, они не смогут постичь того, что в душе в такой миг может пробудиться чувство прекрасного.
А какое удовольствие косить по росе сочную траву: невыразимый звук режущей траву хорошо отбитой и наточенной косы услаждает слух! Закончишь полосу, посмотришь на скошенный вал травы, оценишь свою работу и возникает чувство удовлетворения оттого, что ты поспел за дядьями. А они присядут, перекурят махорку и снова за работу. И так, пока не услышат далеко зовущий голос:
– Дедушка-а-а! Ча-а-й п-и-и-ть!
Все возвращались и садились за стол. На столе - картошка на двух больших сковородах (сначала сваренная, а потом слегка обжаренная).
До обеда была горячая пора: кто ворошил, а кто уже начинал возить с поля сено. Очень я любил навивать возы, соревнуясь с бабушкой. Но я не мог всё же навивать такие красивые, какие навивала она. Мои возы хоть и были хороши, но у бабушки воз как бы расширялся кверху! Его можно было сразу узнать.
