Загрустили после этого рассказа братья. Они и не смели мечтать о троне, ведь вместо свергнутой династии Вазелундов правил теперь в Каньоне злой и страшный колдун Темречогрен Э.
Жестокую расправу учинил он над всеми, кто пытался противостоять его власти, и даже самые могущественные и отважные факиры гнали от себя саму мысль о том, чтобы биться с Темречогреном Э.
А пока братья грустили, их приемный отец-мельник неторопливо подавился куском блинчика и тихо умер.
…Однажды снова пошли братья в лес. Было им уже по двадцать два года. И ноги сами привели их к камню. Руки сами схватились за рукоять…
Они и не сообразили вначале, что произошло. А когда всё кончилось, Янбур лежал, уткнувшись носом в траву, и в ушах у него звенело и стрекотало.
Потом он почувствовал под щекой что-то гладкое, холодное. Приподнялся — и увидел, что лежит на мече. Из кустов шагнул Ингьор — темные волосы расстрепаны, руки и лицо расцарапаны. Он сжимал узкий меч с большим сверкающим камнем у основания клинка.
Необъяснимая сила заставила Янбура протянуть руку и взять свой меч. И едва прикоснулся, как Ингьор набросился на него — впервые в жизни братья вступили в схватку.
Янбур отразил удар. Откуда сыновья мельника умели фехтовать? Приемный отец учил их всему, чтобы они были достойны своего высокого происхождения — музыке сфер, танцам с волками, фехтованию, вышиванию и вязанию крючком.
Янбур отбил и второй удар. Лишь когда клинок Ингьора просвистел в сантиметре от глаз Янбура, рыжий потомок Вазелунда Особенного убедился, что братец действительно намеревается его убить.
Когда Янбур устал и не мог больше отражать удары взбесившегося Ингьора, он вдруг ощутил в себе силу вызвать эту колдовскую воронку. Но от Ингьора так легко уйти не удалось — черноволосый брат тоже сумел вызвать воронку. Он стал преследовать его всюду, куда бы Янбур не убегал.
А воронка открывала перед ними широкие возможности, подобно туристическому агентству. По каким только мирам, параллельным и не совсем параллельным, не гонялись братья друг за другом! От Ингьора оказалось трудно оторваться — максимум на два дня. Потом он его выслеживал.
— …И вот, — заключил Янбур, — после десяти лет сражений и беготни, я так и не знаю, за что он на меня так взъелся. Родной брат все-таки, не кто-нибудь…
— А до мечей воронки не было? — стала допытываться Лита.
— Не-а.
— Не было.
— Подозреваю я, — сказала Лита, — что мечи эти не к добру попались вам в руки. Не было ли какой-нибудь надписи на них или на том камне?
