Закрыв глаза и погрузившись в воспоминания, Ева покачивала Этана, мысленно переносясь в те годы, когда она мечтала о собственном доме, собственной семье, о ребенке.
Через некоторое время Ева почувствовала, что на кухне установилась полная тишина. Она открыла глаза и увидела, что Виллоу доброжелательно улыбается ей. Рено смотрел на нее так, словно никогда не видел, как женщина нянчит ребенка.
— У вас это очень здорово получается, — сказала Виллоу.
Ева положила Этана на лавку и стала деловито и весьма искусно его пеленать.
— В сиротском приюте всегда были малыши, — пояснила Ева. — Я воображала, что это мои… моя семья.
Виллоу сочувственно ахнула.
Рено прищурился. Он не знал, как остановить Еву, чтобы лживые душещипательные истории не звучали в этой кухне. Ева заговорила снова, и Виллоу слушала ее, широко раскрыв карие глаза.
— Но в приюте было больше детей постарше. Когда подходил срок, самых старших отправляли на Запад. В конце концов пришла моя очередь.
— Я прошу прощения, — мягко остановила ее Виллоу. — Я не хотела вызывать грустных воспоминаний.
Ева улыбнулась своей собеседнице.
— Ничего… Люди, которые купили меня, были гораздо добрее других.
— Купили?!
Голос Виллоу, в котором чувствовалось потрясение, замер в воцарившейся тишине.
— Не пора ли Этана укладывать спать? — отрывисто спросил Рено.
Виллоу с облегчением согласилась с переменой темы разговора.
— Да, — сказала она. — Он сегодня днем плохо спал.
— Можно, я уложу его спать? — спросила Ева.
— Конечно.
Рено проводил взглядом уходящую из кухни Еву. В его глазах можно было прочитать намерение рассчитаться с ней за то, что она расстроила его добрую и доверчивую сестру.
Плач Этана донесся до кухни, где Ева и Виллоу заканчивали мытье посуды.
— Я займусь им, — предложил Рено. — Если, конечно, он не голоден. В этом случае дело за тобой, Вилли.
Виллоу засмеялась, выжимая посудную тряпку.
— Не бойся. Час назад я накормила его досыта.
Послышался голос Калеба, который сидел за длинным столом в гостиной, занимаясь изучением журналов Леона и своего отца, служившего топографом в армии в 1850-е годы.
— Ева, — окликнул Калеб, — вы еще не кончили вылизывать тарелки? Мы тратим уйму времени, чтобы разобраться с вашим журналом.
— Иду, — ответила Ева.
Через несколько секунд она подошла к столу. Калеб встал и поставил для нее стул рядом с собой.
— Спасибо, — улыбнулась Ева.
Ответная улыбка превратила суровое лицо Калеба в красивое.
— Пожалуйста.
Рено из дверей спальни бросил на них недовольный взгляд, который никем не был замечен. Головы Калеба и Евы уже склонились над журналами.
