Рено снова нагнулся к Еве.
— Рено, не надо, я…
Ева прерывисто вздохнула, и в этом вздохе соединились и страсть, и страх. Рено не обратил внимания на ее прерывистый шепот. Его руки медленно скользнули ей под спину, напряглись, и она выгнулась тетивой, а он губами стал ласкать и дразнить соски, которые возбудил.
— Что ты… делаешь… со мной?
В ответ Рено перешел к другому соску.
На сей раз она испытала наслаждение еще более сладостное и всепоглощающее. Она вскрикнула, а ее тело рванулось навстречу мужчине, который ласкал ее столь яростно и нежно.
Затем она ощутила руку Рено между своих ног.
Родился страх, вытесняя наслаждение и гася огонь страсти.
— Больше не надо! — вскрикнула она в отчаянии, пытаясь вырваться из-под него. — Не надо! Перестань! Ты просил поцелуя — я поцеловала тебя так, как ты хотел!.. Ну, разве это не правда?! Я выполнила свою часть сделки! Пожалуйста, остановись!.. Рено, пожалуйста!..
Медленно, неохотно, Рено поднял голову. Сосок упруго выскользнул из его рта, и от этого по телу Евы пробежала трепетная волна.
Рено закрыл глаза и сжал зубы, чтобы не застонать. Его рука, лежащая между сжатых девичьих ног, казалось, была окружена огнем, который ему не удавалось высечь столь быстро из какой-либо другой женщины.
Он пошевелил пальцами, наслаждаясь теплом и упругостью ее тела, и в ответ из коралловых губ Евы вырвался крик, который нельзя было приписать одному лишь страху.
— Почему я должен остановиться, gata? — хрипло спросил Рено, глядя на нее. — Ведь ты хочешь этого не меньше, чем я.
Его рука вновь начала движение, и Ева снова вскрикнула: его нежные и настойчивые руки рождали сладостные ощущения.
Ева схватила Рено за запястье, пытаясь отдернуть его руку, но ничего не могла сделать — Рено был намного сильнее ее.
— Ты сказал, что остановишься, если я дам тебе честный поцелуй, — горячо говорила Ева. — Разве нет?
Отчаяние в голосе Евы было неподдельным, о чем свидетельствовали и ногти, вонзившиеся в его запястье, и внезапная напряженность в ее теле.
— Если бы поцелуй был честным, я бы уже глубоко погрузился в тебя, ты царапала бы меня своими острыми ноготками совсем по-другому, и мы оба были бы в восторге друг от друга, — возразил Рено.
— У тебя очень странное представление о честности. Девушка, отдающаяся любому, кто ее пожелает!
— Но ведь ты хотела меня!
— Я сейчас не хочу! Ты намерен держать свое слово, громила с ружьем?!
Рено сделал глубокий вдох и назвал себя последним дураком за то, что разбудил в себе желание к опытной обманщице из салуна «Золотая пыль». Ведь его уже дразнила другая такая же, некая Саванна Мари Кэррингтон. Она завязала его в узел, вытянула из него посулы и обещания и позволила ему после этого поцеловать ей руку.
