Глава десятая,
самая короткая, потому что в ней только смеются
– Ну, – сказал учитель Самоделкин, когда ребята после завтрака сели на своих лошадок, – я хочу проверить, как Прутик во сне выучил урок математики.
– Пожалуйста, – ответил Прутик. – Я теперь всё должен знать.
– Сколько будет к четырём прибавить четыре?
– Мальчик хотел сосчитать, сколько будет к четырём прибавить четыре, но вдруг неожиданно для себя громко, на весь класс мяукнул.
– Мяуу! – сказал Прутик.
Ребята упали в лошадок от смеха.
Учитель запрыгал на своих пружинках, чтобы никто не заметил, как ему смешно.
Это непедагогично – смеяться над учеником.
– Мяу! – повторил учёный попугай. – Ха-ха-ха! Мяу!
– А сколько будет четырежды два? – спросил железный человечек, едва сдерживая смех.
Прутик хотел подумать – и вдруг сказал непонятно почему:
– Бе-еее!..
Прохожие на улице начали улыбаться и говорить:
– Какая весёлая, удивительная школа! Как они весело и громко смеются! Просто замечательно!
Так смеялись Чижик, и Настенька, и даже Самоделкин. Учитель не мог удержаться.
– Это мы не проходили… То есть я такого не ожидал, – говорил Самоделкин, заливаясь весёлым звоном.
– Бе-еее! – насмешливо сказал учёный Ку-Ку.
– Ну а трижды три? – звенел Самоделкин. – Будет, наверное…
– Ку-ку! – скрипнул попугай.
– Кукареку! – подхватил Чижик.
– Кукареку-у! – замахал крыльями попугай.
Прутик покраснел, потому что ему очень хотелось ответить, что трижды три будет гав-гав… И он засмеялся громко, вместе со всеми, хотя ему хотелось плакать от стыда.
– Я больше не хочу во сне, – сказал он.
– Умница, – похвалил Самоделкин. – Из тебя всё-таки получится хороший волшебник…
– Волшебник! – повторил попугай Ку-Ку.
Глава одиннадцатая,
про такое, чего ни в одной школе никому не разрешают
После урока математики Самоделкин шёл в мастерскую подготовить всё необходимое… Но я не скажу для чего. Мне сразу никто не поверит. И ребята сначала не верили. Я потом расскажу…
Самоделкин шёл в мастерскую, но его позвал Карандаш, отвёл в сторону и шёпотом сказал:
– Она стянула пирожок с яблочным вареньем!
– Кто? – опешил Самоделкин.
– Собака.
– Ну и что? – Самоделкин удивился. – Чиж кормил её. Значит, ей мало.
