Глава четвертая
В ДОМЕ НИКИТЫ БОРЗОВА
Позднее Никита Кузьмич принес Коле еду — большой кусок вареного мяса, хлеб с маслом и горячий чай, — хозяйственно поставил тарелки на стол и сел рядом с видом радушного хозяина.
— Племянничек! — позвал он. — Иди к столу…
Война быстро раскидала родственников в разные стороны. Одни эвакуировались в глубокий тыл, другие ушли на фронт, и теперь, после гибели матери, в городе у Коли остался один лишь дядя Никита. Кому же, как не ему, позаботиться о сироте?
Но Коля забился в угол и смотрел оттуда на своего дядю ненавидящим взглядом. Зачем мать приказала идти к нему? Он, наверное, и ее предал, только она об этом так и не узнала.
— Ешь, Коля! — настойчиво сказал Никита Кузьмич и подвинул тарелки поближе к мальчику. — Ешь, тебе говорят. Суешься не в свои дела…
Коля не двигался. Он так много пережил за последние дни, что сразу повзрослел. Еще недавно его маленькое доверчивое сердце готово было поверить Никите, но теперь он боялся и ненавидел его. «Скорее, скорее бежать отсюда!» — только и думал он, притаившись в своем углу.
Никита Кузьмич сидел, положив руки на стол, и, нахохлившись, смотрел на Колю.
— Ты долго будешь на моих нервах играть? — проворчал он. — Вот выведешь из терпения, так я тебя ремнем проучу.
— А меня и отец никогда не бил, — враждебно ответил Коля
— Жалко! Старших не признаешь. Все характер, характер свой показываешь… Сколько тебе лет? Уже тринадцать, наверное?
— Скоро будет…
— Вот — тринадцать!.. Не маленький! Понимать должен…
Коля поднял злые глаза:
— А что понимать?
— А вот что. Тебя ко мне мать послала?..
— Мать, — тихо ответил Коля.
— На смерть шла, а ко мне послала! Значит, добра тебе хотела! Говори, чего молчишь?..
— Не знала она, какой вы злой человек, дядя Никита.
Никита Кузьмич вскочил и ударил кулаком об стол так, что зазвенели тарелки.
— Мал, мал ты еще, щенок, взрослых судить! Не знаешь жизни. И как она дается, какой крови стоит!.. — Борзов схватился рукой за сердце, тяжело ступая вышел в соседнюю комнату, где стояла его кровать, и почти свалился на нее.
— Дай воды, — сказал он.
Видно, ему было очень плохо. Он лежал на кровати такой маленький, старенький и беззащитный, что у Коли дрогнуло сердце.
Он быстро принес из сеней кружку холодной воды, достал по указанию дяди Никиты из буфета какие-то порошки. Приняв лекарство, Никита Кузьмич несколько минут лежал молча, с закрытыми глазами. Коля сидел у него в ногах, на краю кровати, и пристально смотрел в ею бледное, сморщенное лицо. Он думал о том, что ему делать дальше. В лагерь к отцу его никто не пустит. Туда даже идти опасно: вдруг гитлеровцы дознаются, что у этого пленного на площади повешена жена? Ведь они тогда могут и отца убить. Рассказать об этом дяде Никите или нет? Можно ли ему довериться? Поможет ли он отцу?..
