Татьяне, почему нет жены, она вынула из кармана сотовый:
– Кирилл? Срочно кого-нибудь из наших на машине… по дороге в город
Мария Вадимовна должна идти, невысокая такая, симпатичная. – Гостья говорит это уже специально для Углева. – Ну, вы же ее знаете. Да, библиотекарь, – и, отключив трубочку, улыбнулась. – Сейчас привезут.
Открывайте.
В хозяйственной сумке было красное вино и стандартная ченцовская закуска – крупный черный виноград. Но Углев все же попросил дождаться жены.
– Может не так понять! – слегка комикуя, пошутил он.
– Поняла. – Она отнеслась к его просьбе серьезно. – Конечно. Успеется.
Татьяна прошлась по квартире Углевых, долго рассматривала (или делала вид, что рассматривает) фотографии родных за стеклом в раме, тронула пальчиком с длинным перламутровым ногтем стопку ветхих книг на этажерке. У верхнего томика картонная обложка волнами пошла, уголок расслоился.
– Это Маша из библиотеки принесла…
– Такие интересные? И правильно. Там пропадут.
– Нет, она их лечит. Ну, склеивает… от старости рассыпались. А потом обратно…
Небрежно кивнув, гостья заглянула на кухню, увидела на стене глиняную тарелку с нарисованным желтым солнышком и синим виноградом.
– Я вам подарю, Валентин Петрович, пару настоящих испанских тарелок.
– Не нужно, – покраснел Углев. – Зачем?! Это сын мой, в двенадцать лет занимался керамикой… он потом даже иконы писал.
– Да, я слышала… ужасно… погибнуть по дороге домой… Валентин
Петрович, если нетрудно, если вы не устали, прочтите что-нибудь. Я уже все позабыла. Какие-то поэты были хорошие, писатели. Когда-то мы ужасно любили слушать вас. – И она медленно опустилась на стул, как можно более красиво села, откинув голову и забросив ногу на ногу при коротенькой синей юбке.
Но Углев не мог так, по первой просьбе, с ходу, можно сказать – на бегу, читать волшебные стихи русских поэтов. Сам-то он мог бормотать себе и на бегу, и даже часто это делал, а вот другому человеку? Да и какие стихи? Тютчева про майскую грозу? Или “Парус” Лермонтова? Да и зачем ей стихи? Она сейчас о другом, о своем думает. Просто желает развлечься, в лучшем случае отвлечься, в умной беседе поучаствовать.
– Лучше поговорим о языке, – буркнул он. – Вы недавно молвили про бизнес – с волками жить. Может быть, потому волк, что он волочит свою добычу? Но, с другой стороны, много похожих названий у волка в других языках. На немецком “вольф”, на английском – “вулф”. Или вот слово “самовар”: с одной стороны, сам варит… а с другой – в тюркских языках есть самаур… и никто не скажет точно, что возникло раньше, кто у кого перенял. – Впрочем, ей это не было интересно. Да и Углев заговорил о словах, чтобы время потянуть.
