– Вы, дядя, куда?
Но один из них, кажется, узнал директора 1-й городской школы, что-то шепнул товарищу, и они быстро поскакали вниз. Они что, здесь кого-то охраняют? Помогла молодая румяная, как матрешка, девица – вышла из соседней квартиры, из-за серенькой деревянной двери с намалеванным красной краской сердцем.
– Ой, Валентин Петрович! Здрасьте.
– Здравствуйте. – “Что-то не помню эту девушку. Впрочем, девицы так быстро меняются”.
– Вы к Алле Васильевне? Звоните подольше… она плохо слышит.
– Спасибо. А давно у них это? – Углев со смущенной улыбкой показал на железную дверь.
– Дак Алексей Григорьевич деньги прислал в СРУ… извините. – Девица замахала руками, засмеялась. – Ну, строительно-ремонтное управление.
Они евроремонт сделали.
Углев долго давил на кнопку, наконец изнутри нажали на ручку двери, и ручка с этой стороны тоже наклонилась… мог бы и сам нажать… дверь отошла – на пороге стояла бледная седенькая женщина, уже почти старуха. Одета в серенькое платье. На босых ногах разные тапочки.
Возле ног крутятся три котенка. Хозяйка квартиры смотрела на Углева и, кажется, не узнавала его.
– Алла Васильевна, – пробормотал он, – извините. Это я, Валентин
Петрович.
– А, – равнодушно отвечала мать Алеши. И продолжала стоять в дверях.
– Хотел узнать… как вы?
– Я?.. – Она чуть переменилась в лице. – Молоко плохое продают, я кипячу – свертывается.
– Я вам принесу хорошего.
Она молчала. Неужто настолько больна, что находится в полной прострации? Или обиду держит на Углева? За что? Может быть, более тепло относится к Шамохе?
– Вам привет от Кузьмы Ивановича.
Маленькая женщина столь же равнодушно восприняла и эти слова. Она не пригласила зайти, но и не отворачивалась. И, видимо, вовсе не боялась гостя, судя по всему, дверь и не была заперта. А ведь могут обидеть, ограбить.
– У вас есть телефон? – спросил Углев. Может быть, Алеша так же, как сумел распорядиться с ремонтом, догадался обратиться из Америки в местную АТС, и телефон Алле Васильевне поставили.
– Телефон? – переспросила мать Алеши. – Он мне звонит.
– Какой у вас номер?
– Номер?.. – Она не помнила.
“Узнаю на АТС”. Углев мягко, медленно улыбнулся, кивнул.
– Я молоко вам занесу, Алла Васильевна, – сказал он все с той же улыбкой, стараясь, чтобы глаза не намокли от слез. – Извините, что побеспокоил.
Бедная женщина. Несчастная милая женщина. Когда-то дивно пела, у нее был сильный высокий голос, даже когда уже пристрастилась к зелью, пела, стоя у распахнутого окна. Ее местные алкаши уважительно называли Алкой Пугачевой. Муж ее, известный в городе баянист, первый человек на всех свадьбах, исчез давно. Он пил по-черному и жену приучил. Но когда у него баян украли (или он его загнал за бутылку),
