(писк моды) и вино (конечно, made in France), стаканы и рюмки. Слева на высокой полке – белая кипа свежих полотенец, шерстяные и полотняные шапочки, с крючков свисают длинные махровые халаты.
Справа на подставке небольшой телевизор “Sony” с видеомагнитофоном.
На экране – ага, фильм “Калигула”. Кровь и содом.
Когда Углев вошел, компания внадсад ржала.
– Ну жизнь была!.. – сипло хохотал Федя Калиткин. – Эти-то, эти, лесбиянки!.. смотри, смотри, как друг другу языком.
– Пьянство и разврат, – согласился прокурор. – Почему и пал Рим.
Валентин Петрович, что вы насчет Древнего Рима скажете? Ведь я прав?
– обратился старший Калиткин к новому гостю, который сегодня пришел почему-то в строгом костюме, при галстуке, как обычно он выходит к школьникам. “Можно и о Древнем Риме”, – подумал Углев. Он снял пиджак (все же жарко, повесил на спинку стула) и внимательно оглядел отдыхающих. Игорь уже был пьян, бестолково махал руками, торопя гостей, чтобы наливали. Что-то в последнее время молодой человек много пьет. Только сейчас разглядев толком Углева, Игорь вскочил, забормотал:
– Валентин Петрович, снимайте все! Будьте как все! Он демократичный человек, господа! Это наш учитель пришел! Встреча без галстуков!
– Обязательно, – согласился Углев, зная, что сейчас лучше не перечить. А если хотят про Рим, можно и про Рим.
– Внимательно послушаем, – согласился и Чалоев, который до сей поры молчал. – У этого замечательного человека хороший язык.
– Красноречив, красноречив, – с невнятной ухмылкой отозвался Толик.
Он пил бурлящую газированную воду, сверкая синими, вывернутыми в сторону учителя глазами. – Говори, дед.
– Только это, пожалуйста, выключите, – кивнул в сторону телевизора
Углев. – Мне сложно о чем-нибудь говорить, если жуют дети или горит экран с такими соблазнительными картинками.
– Да ну, – смутился Игорь. До него что-то дошло, он снова вскочил. -
Тихо! Валентин Петрович выступает. Только вы бы хоть галстук!..
– Потом, – тихо ответствовал Углев. – А насчет красноречия, что ж, можно и насчет красноречия, Анатолий… не помню, простите, отчество…
– Янович, – слегка раздраженно буркнул Толик.
“Ого, из высланных латышей, что ли? Или поляков? – отметил Углев. -
Сложные, видимо, гены у этого синеглазого здоровяка”.
– Так вот, друзья мои, в те же времена, о коих вы только что смотрели кинофильм, в Древнем Риме некий Петроний сочинил знаменитую книгу “Сатирикон”. В ней много рассказывается о таких же игрищах при дворе знатного человека, о пирах и убийствах… но вот начинается книга почему-то словами именно о красноречии. Если я точно воспроизведу. – Впрочем, он хорошо помнил эти строки. – “Разве не безумием одержимы декламаторы, вопящие: „Эти раны я получил, сражаясь за свободу отечества, ради вас я потерял этот глаз. Дайте мне вожатого, да отведет он меня к чадам моим, ибо не держат изувеченные стопы тела моего!” Потому, я думаю, и выходят дети из школ дураки дураками, что ничего жизненного, обычного они там не видят и не слышат, а только и узнают, что про пиратов, торчащих с цепями на морском берегу, про тиранов, подписывающих указы с повелением детям обезглавливать собственных отцов, да про дев, приносимых в жертву по три сразу, а то и больше во избавление от чумы, да еще учатся говорить сладко да гладко, так что все слова и дела похожи на шарики, посыпанные маком и кунжутом”.
