А вся идиллия в том, что рассчитывать не на кого. Вон Третье
Тело на помосте. Какая силища! Но такое Тело надо беречь.
Я вспомнил вдруг знаменитый вестерн “Полдень”. Такое же зловещее затишье, жара. Огромный сутулый шериф (Гэри Купер), роя мокасинами глубокую пыль, обходит вот такой же сонный поселок, пытаясь выяснить, кто же завтра встанет рядом с ним на бой с бандитами. Оказывается – никто.
Аналогичная ситуация.
Даже на Диком Западе, где всем положено палить без устали, и то никто не поднялся, а уж тут – что говорить. Да и какой я на хрен шериф? Погибну – и только. Но погибель свою никому не отдам.
Наискосок глянул – у Надюшки за оградой сиял синий “форд”, и
Левин на открытой террасе у своей мамы Надюши кушал чай, время от времени прикладывая к уху телефончик. Да, несмотря на
“затопленный линкор” классовый враг все же проникает в наш переулок – по канаве линкор объезжает. Левин опутал своей сотовой связью весь Карельский перешеек, но просить его дать трубочку на миг, позвонить друзьям в город, бесполезно. Он даже родному отцу трубочку не подарил – приходится Зиновию обходиться телепатией. Да, если всем на мои дела просто наплевать, то
Левину – “глубоко наплевать”!
Вот такая рекогносцировка. Жена с веслами, торчащими высоко над головой, пыталась открыть ногой калитку. Кинулся ей на помощь – раз уж от моральных усилий избавил себя, приложу хоть физические.
Отец, уже раскорячившийся над рукописью, вскинул голову в ответ на мое предложение покататься на лодке, дико сморщился, ничего поначалу не понимая. Потом наконец понял… “А! Давай!” Но поднялся с некоторой неохотой. И шел в задумчивости, не отойдя еще от мыслей. Счастливчик! Думает только о своем. Но так, наверное, и надо жить, если хочешь сохранить такую вот крепость духа! У нас с ним, как по ружью, по веслу на плече – жена шла впереди, счастливая: вот как все у нас хорошо!
Мы спускались по узкой песчаной тропинке к озеру, виляя между могучими корнями сосен, похожими на огромных пауков.
Отец вдруг отрешенно усмехнулся. Навряд ли это относится к конкретной реальности. Но все же я спросил:
– Ты чего?
– Как белорусы идем! – сказал отец и после паузы счел возможным пояснить: – Вспомнил я: в Первую мировую у нас в деревне белорусы жили – от немцев бежали. И помню, мне еще три года было
– но ясно помню, их сразу можно было узнать. Ходили только цепочкой, в затылок друг другу… вот как мы сейчас. Улица широкая в деревне: а они как по тропке, гуськом!
