– Отец, ты хотя бы сначала спросил, как пользоваться.
Вылупил дикий глаз. Не признает никакого чужого опыта! Резко рванул к себе машинку.
– Счас кончу!
Глянул я безнадежно на его текст… Наука! “Если в потомствах наблюдается большое разнообразие или между потомствами наблюдается невыравненность, то пересадки растений повторяются…” Безнадега! На лирические воспоминания, на чувства трудно его подловить… Не ловится! Помню, пытался я взять верную уж тему – как они с
Елизаветой Александровной сблизились в Суйде и были вместе потом сорок лет… Глухо!
“Ну что, – неохотно заговорил. – Помню, как она впервые появилась у нас. Было это в шесть утра перед конторой – на нарядах, где рабочих и технику распределяли…” – “И что?” – “Ну… первое время она нападала на меня… что я их отделу селекции картофеля мало выделяю техники и людей. Ну а я отвечал, что сорта Наволоцкого и Титова находятся на государственных сортоиспытаниях. Поэтому главное внимание – им…” -
“Все? Ну, а потом?” – “Ну а потом… я постепенно понял, что она неплохой специалист”. Все. Так что “на чувства раскручивать его” – бесполезно. Крепок дуб! Жили они при этом нормально. Помню, показал мне однажды свою статью в журнале, всю сплошь, как грядка морковкой, утыканную восклицательными знаками. “Что это?” – удивился я. “Да это
Лиза читала”, – простодушно ответил он. Так что какие-то чувства допускались! Когда Елизавета Александровна погибла (в старости левый глаз ее не видел, и с этой стороны и налетела машина), отец через некоторое время вдруг спросил у меня: “Как ты думаешь, мертвые еще слышат?” – “Не знаю. Может быть. А что?” – “Я тогда у остановки стоял около Лизы… но ничего не сказал”.
Стучит!.. Нет, отвлечь его может только запах обеда! Разогреваем
“тот еще суп”… Так. Ароматы, кажется, начинают достигать его ноздрей: стук машинки замедлился и прекратился вовсе. Я поднял крышку: отлично! Сейчас подаем. Обернулся – и обомлел. Он, сияя огромным своим “кумполом”, уже тут был, за круглым столом!
– Отец! Из-за тебя меня кондрашка хватит! Ты как оказался здесь? Эти твои “перелеты”… чреваты, если ты не понял еще!
– Я по стульям крался, – пояснил он, – за спинки хватался.
– Понял. Только ты больше так не делай.
Сидел. Сиял.
– Наливай, Нонна, – сдался я.
– Наливай, мамаша, щов – я привел товарищов! – усмехнулся он.
Мы молча, но шумно ели. Откинулись, наконец.
– Я сделал тут… важное открытие! – цыкнув зубом (капуста застряла), сообщил он.
