– Вас слушшшшшают…- зашипел я в трубку.
– О-ой, я, наверное, не туда попала… Мне нужен… Извините…
– Вика?! По-моему, как раз я вам нужен. Здравствуйте.
– Кажется, я разбудила вас?
– Ну что вы…
– Просто я хотела сказать, что завтра собиралась к вам зайти, чтоб неожиданностей не… Ну вы меня понимаете?..
Ой, тоже, видать, девка пуганая, подумал, не раз, видно, ее жизнь личиком об стол прикладывала. Только имя победное – Виктория. Вот и старается девушка теперь всюду соломку подложить и дует на холодное.
Гх-м. А почему же это я – такое уж “холодное”? Я что, ни для кого ни капли не опасный?
Это предположение (открытие?) ничуть не обрадовало героя, и, положа руку на сердце, пусть каждый скажет: так ли уж это обрадовало бы его? И разница полов здесь не играет роли, только сорта лестной для самолюбия опасности различны.
День следующий уже и начался не как обычный день как день, хотя бы потому, что решил я сесть в автобус минут на десять раньше, чтобы мне там случайно вдруг не столкнуться с Викой. Почему? Такая встреча обязательно бы снизила…
Но запланировал минут на десять, а сам проснулся много раньше. Дома скучно, на завтрак – шаром покати, в холодильнике только тот героический, дурацкий таракан на верхней полке.
Оделся я да и потопал потихоньку.
На улице почти ночная тьма.
Осень.
Какая-то трам-та-та-та “пора очей очарованья”, дымы из заводских огромных труб, коптящие нещадно атмосферу, тоже как-то по-своему красивы на фоне розовой восточной части неба.
У меня была уйма времени полюбоваться этим, поскольку к месту нашего свидания с Семенычем я прибыл минут на двадцать ранее обычного. Но любоваться мне, понятное дело, вскоре надоело: я ж не японец, а закопченное небо – отнюдь не сад камней.
Наконец вижу, подъезжает наша “Газель”, приоткрыв дверцу, напарник мой музыкально пукает и желает сам себе доброго здоровья, как при чихе; потом он в двадцатый раз, наверно, объясняет мне: дескать, привычка эта появилась у него после “опетушения” на зоне под
Буденновском. Я, естественно, в кабину влезать не спешу. Я медленно, очень медленно закуриваю. Дым выпускаю в сторону открытой дверцы кабины.
Уже в дороге напарник мой сообщает о “заказе” на совсем дряхлую старушку, которая и ходит под себя, и допекла домашних тем, что постоянно свисток затона для зимнего ремонта речных судов старается имитировать: она там еще с войны лет сорок проработала в малярном цехе.
Я говорю:
– Ну берись да выполняй. Флаг тебе в руки.
