– Пардон, мамаша. – Голос Шульца звучал не как у прежнего хозяина, издевательски, а так, как будто он просил прощения. – Подозрительные у тебя щенки, как мне кажется.
С этими словами Шульц поспешил к конуре.
– Да, Ерофеич, дела.
– Чё опять?
– У Серьги Лепаша, покойника-то, Муха евонная знашь чё отчебучила?
Девок грудных себе в конуру приташшила.
– Мы ж с Серегой ее щенков утопили. Так она, выходит, потырила откуда-то?
– Так ить самое-то и чё. Откуда у нас девки-то, да тем паче сосунки?
Им ведь и месяцу нет, а одна на другую как две капли. Сёдня новый ентот, Шульц который, прибежал к моей бабе с девками ентими в кульке, орет чё-то по-своему, оккупант етицкий. Моя увидала, так аж вся в истерике: откель девки, мол? Тут он ей и говорит, что у Мухи в конуре все время пищал ктой-то, так он сначала думал – щенки, а потом прислушался, говорит, а там – грудные. И откуда она их прижила?
– Кто?
– Да Муха, конечно, не моя же баба.
Мужики постояли еще немного, выкурили по папиросе, посудачили о грибах, которых в этом году чё-то мало, а вот прошлый год там было – бери сколько хочешь, да и разошлись.
Известие о подвиге Мухи, кормившей своим молоком двух сосунков, привело в движение всю деревню. Грудных девочек Шульц до приезда властей оставил у себя, договорился только с соседкой, Екатериной
Терентьевной, которая держала корову, чтобы та помогала ему с молоком. Никто в Бахаревке против такого расклада и не возражал, тем более, что когда Генрих разговаривал по телефону с кем-то из районной администрации, он назвал свои паспортные данные, номер банковского счета и тому подобные реквизиты, которых никто, кроме настоящего Генриха Вальтеровича Шульца, знать не мог. Оказалось, что
Генрих – богатый буратинка (как и всякий расчетливый немец, он регулярно страховал свое имущество на крупную сумму, так что после наводнения его капитал вместе с прибылью от предвыборной кампании составлял теперь сумму, приличную до безобразия, люди, присутствовавшие при телефонном разговоре, чуть не поседели от названной цифры), и он оплатит со своего счета всех докторов, все делопроизводство по удочерению и прочие необходимые дела. Прощаясь, он назвал главу Гуляевского района Петюней, и стало ясно, что все у
Шульца получится, как он хочет.
– Чиво, Вальтерыч, сам будешь девок-то подымать? – скорей утверждающим, чем вопросительным тоном заметил секретарь сельсовета
Игнатьев.
– Сам, – кивнул Шульц. – Сам нашел – сам и подыму.
