– Нет, он умер, когда мне был всего год.
В отель я попал к четырем утра. Долго не мог найти дорогу. Машины вдоль домов побелели от изморози, на улицах было пусто и холодно, я закрывал руками уши. Несколько раз попадались молодые арабы, я спрашивал у них, как пройти к метро “Ботаник”. Они не знали. Один из них ничего не ответил, долго стоял и смотрел мне вслед. Потом догнал бегом и пошел рядом. Я спросил его, чего он хочет, но он просто молчал и шагал. Я спросил еще раз, где метро “Ботаник”, но он то ли обкуренный был, то ли просто дурачок.
Потом я вдруг увидел свой отель и обрадовался. У светофора я сказал парню: стоп, и он послушно остался стоять на перекрестке. Я был рад, что в первый вечер не пришлось сидеть в одиночестве у телевизора. И прошло сосущее желание нахулиганить.
Из моих окошек на вилле Хеллебос был виден сад и за ним парк. Парк был залит туманом, словно дымом от таежного низового пожара. Серые, голые стволы высоких платанов на плотном сером фоне, и вдруг между ними яркое красное пламя осенней рябинки. На влажной лужайке между парком и садом неподвижно сидел толстый дикий кролик.
В комнате весь день был полусумрак, передо мной на темном мониторе ноутбука уже целый час или больше плавали глупые рыбки заставки Windows.
Длинным коридором, где даже днем горел тусклый свет, я прошел в кухню, которую мы на этой вилле делили с моей соседкой – поэтессой из Амстердама, и позвонил жене. Потом исследовал холодильник, в дверце стояла початая бутылка виски.
Зарядил кофеварку, подошел к окну. За все это время кролик переместился всего метров на десять, так с ума сойти можно.
Вернулся в комнату и, прихлебывая кофе, стал сосредоточенно перечитывать то, что мне удалось написать за последний год-полтора.
Это заняло еще час времени. По крайней мере, кролик в окне исчез, а на неподвижный пейзаж начали опускаться уже настоящие вечерние сумерки.
Потом зазвонил телефон, я опять выскочил в коридор, шарахнулся от индийской статуи в человеческий рост, которая изображала какого-то медитирующего святого, пробежал на кухню, взял трубку.
– Привет, Илья , это Тинеке. Как у тебя дела?
– Нормально, спасибо.
– Тебе удобно на вилле? Какие-нибудь просьбы или проблемы?
– Нет, все отлично, прекрасная изоляция от мира. Можно работать без помех. Просто рай для писателей.
– Хорошо, я рада. Я звоню узнать, смог ли бы ты завтра дать интервью для брюссельского телевидения, интересно ли это тебе?
– Да, конечно.
