Филби, оправившись от шока при виде меня, затем довольно охотно признал некоторые свои грехи. А почему бы нет? Я очень вежливо, но твердо указал ему, что если Советы обнаружат хорошо документированную историю его работы на гестапо, они без колебаний выследят его и убьют. Он понимает это, так что с мистером Гарольдом Филби у меня проблем не будет.
Помимо дела Сикорского (о котором я напишу чуть ниже, если пальцы не сведет от напряжения), он сознался, что прибыл в Вашингтон с одной целью: защитить советского резидента в их посольстве!
Филби сказал, что раньше советским резидентом был первый секретарь посольства, Дональд Маклин, которого затем назначили в другое место. Я ничего не знаю о Маклине, мне надо будет навести справки и выяснить, к секретам какого уровня он был допущен. Ф. утверждает, что Маклин был допущен к самой важнейшей информации, включая атомный проект! Сперва Филби отказался сообщить мне, кто теперь резидент вместо Маклина, но сказал, что "обдумает" мое предложение и, если цена его устроит, он скажет мне.
Все это я не стану передавать Гуверу. Он слишком провинциален, мало понимает в таких тонких материях и слишком вовлечен в бессмысленные бюрократические игры. Ему нельзя отдавать такие ценные (во всяком случае, для меня) сведения и тем самым подвергать риску международные отношения.
Беседовать с Филби довольно интересно... Он понимает, что мне безразлична идеология и я не выдам его до тех пор, пока он будет со мной сотрудничать... и пока я буду ему платить.
Как он сказал мне, Маклин "умнейший человек, но неустойчивый", скрытый гомосексуалист, неудачно женившийся, и он весь "переполнен злобой к Соединенным Штатам". Филби знаком с ним по университету. Филби говорит, что из всех прокоммунистов, с которыми он когда-либо имел дело, только он сам, Филби, не был "голубым". Охотно верю.
Он рассказал о Викторе Ротшильде, советском шпионе высокого полета и социалисте, и о его маленьком доме в Лондоне, где собираются "голубые" и приводят с собой своих "дружков", всяких докеров, матросов и боксеров-любителей. Не хочу даже представлять себе подобных вещей. Мне достаточно увиденного в Вашингтоне.
Я не делал заметок, потому что все это записывалось [на диктофон].
Я сказал Ф. об этом. Я совсем не беспокоюсь, что Гувер следит за мной и делает свои собственные записи. Во-первых, я сказал Г., что встреча с Ф. состоится в следующий уик-энд [...] в библиотеке Джорджтаунского университета. Во-вторых, я позаботился, чтобы здесь за мной не было слежки. В-третьих, я предусмотрительно снял два номера на верхнем этаже отеля, причем самый важный (где происходила наша беседа) был на самом углу здания. Я послал своего человека на крышу, чтобы удостовериться, что там никого нет. Номер внизу был пуст. Смежный номер, с аппаратурой, был занят моими людьми, и ещё двое прикрывали меня в холле перед номером. К тому же Гувер любит назначать в наружку этаких серьезных молодых людей, которые выглядят в толпе, как говно на простыне, и мои люди отлично умеют их выявлять по внешнему виду.
