Как я и планировал, приехала семья Хайни, в полном составе. Поселились в двух номерах гостиницы "Хэй Эдамс". Конечно, они простые фермеры и не привыкли к такой роскоши, и у них не было приличной одежды, полагающейся для парадного приема, так что большую часть дня заняло обеспечение их экипировкой.
Огромная елка в холле, под ней - коробочки с подарками. Благодаря мистеру Хейесу в большом зале играл маленький струнный оркестр.
У Хайни чуть было не навернулись слезы, когда он увидел своих родных! Но он сумел себя сдержать. Ему надо уметь владеть собой, ведь он все время работает рядом со мной.
Мы сели за стол вдесятером, было пять сортов вина и девять перемен блюд, включая традиционную индейку и закуски.
Семья Хайни - отличные люди, совершенно простодушные. У них случилось замешательство, какой бокал или какой нож использовать, но я пошутил на эту тему, и вся проблема как-то сама собой рассосалась.
[...]
Арно приударил за сестрой Хайни, и я ему от всей души желал удачи. Но если бы она узнала о его темных делишках, то вряд ли бы стала так открыто принимать его ухаживания. Хотя Арно - парень весьма видный. И прекрасно умеет разделывать тушки! Я предоставил ему привилегию разделывать индейку, причем для всех громогласно объявил, что Арно - мастер обращаться с ножом. Он понял мою шутку и даже подмигнул мне в ответ. А я все воображал товарища Сталина, этого "Великого Грузина", от которого Арно отрезает мясо тонкими ломтиками. Наверно, мои гости удивлялись, почему я так глупо смеюсь, но я не стал им объяснять свои странные фантазии.
[...]
Рождество прошло хорошо. Хайни сказал мне, что это было лучшее Рождество в его жизни, после чего удалился спать, на ходу сморкаясь. Подхватил простуду, не иначе.
31 декабря
Впереди новое десятилетие. Что оно обещает? Влажный климат заставляет мое колено болеть почти без перерыва, но к таким вещам со временем привыкаешь. Сегодня вечером у меня будет большой прием для людей из ЦРУ. Получил письмо от президента, положил его к себе в ящик вместе с его поздравительной открыткой к Рождеству. Не хочу, чтобы болваны из гарвардов и йелей совали нос в мои бумаги. Вся моя прислуга имеет строжайшие указания никого не пускать выше первого этажа. Пусть слоняются по гардеробу или по задней террасе, но наверх никто из них подниматься не должен. В конечном счете, тут хранится масса награбленного искусства, а у кого-то из моих гостей могут оказаться хоть небольшие познания в настоящем искусстве, а не только во всяких там шагалах и норманах рокуэллах, которые сейчас в Америке главный "писк моды". [Речь идет о картинах Марка Шагала и Нормана Рокуэлла, которых Мюллер пренебрежительно считает "ненастоящими" художниками.]
