Смотреть на округлые бедра Джессики, лишь отчасти прикрытые покрывалом, было сладостным мучением. Мысль о том, что можно одним движением обнажить эти ноги и прижаться к свежему, благоухающему телу, заставила его тихо застонать.
— Вулф!
Некоторое время он молчал. Наконец, когда желание слегка отпустило его, он смог сделать вдох.
— Что? — спросил он.
Дрожь удовольствия пробегала по телу Джессики, когда руки Вулфа растирали ей спину от шеи до талии, а затем после паузы начинали движение вверх. Сочетание деликатности и силы оказывало магическое действие на ее ноющее тело
— Как хорошо, — вздохнула она и невольно выгнула спину навстречу его руке. — У меня даже голова кружится.
— Должно быть, от бренди.
— Я не уверена, мой лорд. Я думаю, что это твои чудесные руки… Никогда не думала, что может быть так здорово…
— А ты уверена в этом? Минуту назад ты не могла отличить удовольствие от боли.
— Уверена. — Из груди Джессики вырвался звук, похожий на легкий стон — Это жжет как огонь, но не обжигает, доходит до самых костей.
Вулф задержал воздух в груди, затем беззвучно выдохнул. Она точно описала его собственные ощущения.
— Да, — прошептал он. — Это верно… Огонь без боли…
Некоторое время в комнате было слышно только как потрескивают свечи, да ладони Вулфа растирают благоухающую розовым маслом кожу Джессики. Когда его руки от талии опустились к бедрам, она не сразу заметила это. Однако затем ее тело напряглось.
— Вулф?!
— У тебя здесь тоже мышцы больные, — сказал он деловым тоном.
— Да, но…
— Помолчи, Джесси, — строго перебил ее он. — Вообрази, что я все еще растираю тебе плечи.
— Но ведь это не так!
— Вот потому и надо вообразить.
Воцарилась тишина — чутко-пугливая, таящая в себе волнующие возможности.
— Все же ты не хочешь вообразить.
— Откуда ты знаешь?
— Мне сказал об этом попугай.
Она хихикнула, затем хихикнула снова, представив себе попугая, который носится по комнате и выбалтывает секреты.
— Знаешь, я пьяная, — сказала она через минуту.
— От крохотной порции бренди? Сомневаюсь.
Дыхание Джессики перешло в прерывистый вздох.
— Извини, я не хотел быть грубым, — сказал Вулф, гладя ладонью нежный изгиб ее ягодиц. — Может быть, добавить масла…
— Ты не был грубым.
— Тогда почему ты так вздохнула?
— Я не вздыхала, — улыбнулась она. — Это сделал попугай. Он тоже пьяный.
— Пьяный попугай… Голова идет кругом!
— А в желудке огонь…
— От глотка бренди? Невозможно!
— Тогда это бабочки.
— Какие бабочки?
— Которые в желудке. Каждый раз, когда ты меня как-то особенно трогаешь, они кружатся, словно листья на ветру.
