Джессика не могла сдержать улыбки в ответ, глядя на сверкающие глаза и порозовевшие щеки Виллоу
— Калебу повезло с тобой.
— Это мне повезло, — улыбнулась Виллоу. — Какие еще есть вопросы? Не стесняйся. Если ты росла в таких условиях, у тебя вряд ли были подруги, с которыми можно поговорить о таких вещах.
— У меня был только один друг.
— Ты скучаешь по ней…
— Гм… Это не она… Да, я страшно скучаю по нему Наша дружба не пережила нашей женитьбы.
— Я вижу, насколько Вулф одержим, и могу это понять, — сказала Виллоу. — Должно быть, твой друг решил, что благоразумие — это лучшая доблесть.
— Ты не поняла меня. Это Вулф. Он был моим другом А сейчас он мой муж. — Джессика скривила губы и быстро сменила тему разговора. — Ты еще чем-то отличаешься от моей матери.
Виллоу поощрила Джессику улыбкой:
— Да?
— Моя мать очень тяжело переносила беременность, а ты, кажется, не испытываешь страданий.
— Ну, я тоже предпочла бы вынашивать младенца на руках, а не в утробе, — призналась Виллоу — И не ходить вразвалку, как сейчас, не просить, чтобы муж каждый раз вытаскивал меня из моего любимого кресла.
— Но ты выглядишь здоровой, — сказала Джессика. — Ты не падаешь в обморок, когда ходишь по комнате, тебя не тошнит от еды и ты не…
Джессика замолчала, внутренне вздрогнув, снова невольно предавшись тяжелым воспоминаниям.
— Что еще? — спросила Виллоу.
— Ты не плачешь, не скулишь и не проклинаешь свою судьбу.
— Боже милостивый!.. А твоя мать это делала?
Джессика снова помрачнела. Ее руки сжались в кулаки, словно защищаясь от наплывающих из прошлого ночных кошмаров, которые она давно забыла, потому что помнить это было невыносимо.
— А ты не ругаешь Калеба за то, что он сделал тебя беременной? — быстро спросила Джессика, вознамерившись все высказать и задать все вопросы, которые мучили ее. — Нет?
— Ругать Калеба? — недоумевающе переспросила Виллоу. Она импульсивно взяла в свои руки кулаки Джессики, разжала их и положила ладони на свой огромный живот. — Потрогай… Ты слышишь, как малыш бьет ножкой и переворачивается? Слышишь?
Поначалу Джессика хотела отдернуть руку, поскольку жест Виллоу вернул ее ко временам детства, когда мать брала руку дочери, прижимала ее к животу и громко приказывала ей пощупать младенца, убедиться, что он шевелится и что он не родится мертвым. Но ее беременность никогда не завершалась появлением живого ребенка.
Живот Виллоу был теплым, твердым и упругим, что-то упрямо толкалось в ладони Джессики.
