Не двигаясь, но ощущая бешеные толчки крови, Калеб мысленно приводил множество аргументов, в силу которых он не должен позволить своей руке лечь на девичью грудь, приласкать соски и выяснить, так ли они ведут себя под мужской рукой, как под струями холодного дождя. Но в этом маленьком, совершенно особом мирке под одеялами все аргументы казались зыбкими и недостаточно убедительными.
«Спокойно, старина, — скомандовал себе Калеб. — Она может быть замужем. И даже если это не так, она одинокая женщина в этой суровой пустынной стране. Я не хочу, чтобы она потом говорила, будто я воспользовался случаем. Если она хочет меня, пусть посмотрит мне в глаза и скажет об этом».
Чтобы его тело не могло одержать верха над доводами разума, Калеб вылез из соблазнительного, пахнущего розами гнездышка. Виллоу что-то пробормотала во сне и пошевелилась в поисках ускользающего тепла.
— Вставайте, — произнес Калеб, натягивая ботинки и притопывая ногой. — Здесь вам не шикарный отель… Если хотите завтракать, надо приложить руки.
Карие глаза раскрылись и некоторое время смотрели на него из-под густых, цвета янтаря, длинных ресниц. Она зевнула, выгнув розовый язычок, как это делает котенок, затем вздохнула и взмахнула ресницами.
— Вот что, южная леди. Когда я разведаю обстановку и вернусь, нужно, чтобы были готовы дрова и налита вода. Возможно, ваши лошади нуждаются в уходе. Если в вашем пузатом саквояже не найдется скребницы, можете взять ее в моей багажной сумке.
— Доброго утра и успеха вам.
Виллоу подождала, пока Калеб скроется из виду, вылезла из-под одеял, оделась и стала раскладывать костер. Обретенная свобода в движениях поражала и восхищала ее.
Воздух был теплым, лишь изредка налетал легкий ветерок. В ивняке пели невидимые птицы, смолкшие, когда девушка подошла к ручью. Над головой плыли облака, некоторые из них имели свинцовый оттенок.
«Бог даст, этой ночью не будет дождя», — подумала Виллоу. Ответом ей был шелест потревоженных ветром листьев. Вздохнув, она углубилась в заросли, где и обнаружила недостаток своей новой одежды. В отличие от панталон, рейтузы и брюки были сшиты в промежности. Для женщин это создавало определенные трудности. Ей надо было стаскивать с себя все, что на ней надето. Недовольно ворча, Виллоу стала разоблачаться под порывами неуемного ветра.
Она вернулась в лагерь, все еще продолжая сетовать на несоответствие мужской одежды ее женской природе. Ей хотелось разжечь костер, но она не стала этого делать. Если бы Калеб хотел, чтобы она развела костер, он сказал бы об этом. Виллоу слишком много лет провела в страхе из-за того, что огонь дымом или треском выдаст ее присутствие.
