— Калеб, — шепотом позвала Виллоу.
Калеб не отозвался и не пошевелился.
И Виллоу приняла решение. Осторожно и бесшумно, чтобы не разбудить Калеба, она сняла обувь и разложила новые вещи на своей половине постели. Повернувшись спиной к Калебу, она развязала обмотанное вокруг талии одеяло, некоторое время повозилась с застежками хлопчатобумажных рейтуз и натянула их на ноги, сначала до колен, а затем до конца.
Сделать это было непросто. Прежняя обладательница сухой одежды была, по всей видимости, более миниатюрной Белье обтянуло упругие девичьи формы, словно вторая кожа. Нельзя сказать, что это было неудобно — просто очень непривычно.
Для Калеба вся эта сцена одевания была поистине мучительной. Когда Виллоу, пытаясь натянуть рейтузы на крепкие, округлые бедра, оттолкнула от себя одеяло и распрямилась, а справившись с задачей, удовлетворенно огладила бока, Калеб стиснул зубы, чтобы не застонать. Он многое отдал бы за то, чтобы вот так же погладить эти крутые бедра и услышать в ответ томный приглушенный стон.
Калеб решительно закрыл глаза и бесшумно повернулся спиной к Виллоу, которая ничего этого не заметила. Она наклонилась к новым вещам. Ее привели в восторг брюки из оленьей кожи, бархатные на ощупь и удивительно легкие.
Едва не мурлыкая от удовольствия, Виллоу, прежде чем надеть брюки, несколько раз провела по ним ладонью. Как и рейтузы, они плотно охватили ее бедра. Рубашка была не менее мягкой и удобной и украшена по низу лифа бахромой и тесьмой. Она скульптурно обрисовала упругую высокую грудь Виллоу. Вся одежда источала легкий аромат розовых духов. Виллоу сделала несколько пробных шагов, чтобы почувствовать, как она будет двигаться без привычного груза юбок. Свобода и легкость движений, которые она ощутила, поразили ее.
«Мама пришла бы в ужас, увидев меня в брюках, — подумала Виллоу, испытывая одновременно и восторг, и грусть. — Но нищим не приходится быть разборчивыми.
И потом, брюки очень теплые. Да и тело они скрывают не хуже юбок. Просто немного по-другому скрывают».
Оставалось надеть джинсы и шерстяной жакет в крупную красно-черную клетку, какие обычно носят лесорубы. Джинсы были просторнее других вещей, как, впрочем, и жакет. И пистолет отлично помещался в одном из передних карманов. Замысловатый разрез и застежка на джинсах поначалу озадачили Виллоу, но уже через минуту она деловито застегивала упрямые тугие пуговицы. Она продела руки в рукава жакета, который предназначался, по всей видимости, для мужчины, поскольку пуговицы оказались не на той стороне. Джинсы и жакет какое-то время уже были в носке, успели обмяться и не топорщились, как это бывает с новыми вещами.
