— Я не хочу показаться жадной, — в ее взгляде светилась немая просьба. — Сколько вам оставить этого чая?
— Нисколько. Я ведь не южная леди
— Я тоже.
Калеб уловил в голосе Виллоу раздражение. Он улыбнулся еще шире.
— Ах да: вы северная леди.
— Я вообще не леди — ни северная, ни южная.
Калеб скользнул холодным взглядом по ее спутанным волосам и мятой, непросохшей одежде
— Допустим, что нет, — растягивая слова, произнес Калеб. — Думаю, что ваш любовник очень удивится вашему появлению.
— Мэт мне не любовник.
— Ах да… Я забыл. Он ваш… муж.
В последнее слово Калеб вложил явно презрительный смысл. Виллоу вспыхнула. Тщетно пыталась она скрыть смущение всякий раз, когда говорила о брате как о муже. В своем письме он написал вполне определенно: «Не распространяйтесь Вилли о том, где я нахожусь. Я знаю про ее страсть к путешествиям, но в здешних краях незамужняя женщина — игрушка для мужчин. Нас ожидают более важные дела, чем находиться при своей сестренке».
Смущение Виллоу, о чем свидетельствовал румянец на ее щеках, доставило Калебу явное удовольствие. Размышляя, не приспело ли время заставить ее раскрыться, он сунул палец в карман для часов в брюках. Но он коснулся не часов, а медальона, который перед смертью передала ему Ребекка, сообщив наконец, кто же отец ребенка.
Она скончалась от родильной горячки за несколько часов до смерти ребенка.
Медальон с изображением покойных родителей Рено — это все, что осталось от Ребекки. Да еще имя — Метью Моран по прозвищу Рено. Если Виллоу — жена Рено, она узнает его родителей. Если она врет, то, скорее всего, не сможет.
— А вы давно замужем? — спросил безразличным тоном Калеб.
Виллоу мучительно решала, что ей ответить.
— Гм… — Она закусила губу. — В общем, нет.
— В таком случае вы можете и не знать родителей мужа.
Виллоу воспрянула духом, почувствовав себя гораздо увереннее.
— Почему же? Я знала их много лет
— Они что — соседи?
Виллоу замялась, но решила держаться как можно ближе к истине
— Н-не совсем. Они взяли меня к себе, когда я была совсем юной.
Калеб кисло улыбнулся. Виллоу была плохой актрисой, что было ему на руку. Должно быть, большинство мужчин, которые не могли оторвать взора от ее полной груди и узкой талии, не замечали румянца стыда иа ее щеках, когда она врала. Мужчины глупеют, когда видят ослепительную улыбку и соблазнительные женские формы.
— Это хорошо, что вы знали родителей мужа, — сказал Калеб. — Проще было пожениться.
Виллоу промямлила что-то неопределенное и поднесла к губам кофейник. Уж лучше пить горьковатый лекарственный чай, чем продолжать врать.
