Две фотографии Синатры – одна, где он в обнимку с Густавом, на другой целует в щеку сияющую Джудит Карвер.
– Как вы познакомились с Синатрой? – спросил Макс.
– А что особенного он собой представляет? Так, головастик, вообразивший себя акулой. К тому же жутко вульгарен. Лицедей низкого пошиба. – Карвер усмехнулся. – Но моя жена обожала его, поэтому я прощал ему практически все. Он до сих пор пишет мне. Впрочем, скорее всего это делает за него секретарша. Недавно прислал свой последний компакт-диск.
– «Лос-Анджелес – Моя Прекрасная Леди»?
– Нет. «Дуэты».
– Надо же, самый новый, – заволновался Макс.
Он считал Синатру лучшим певцом. Теперь жалел, что перед отъездом не сходил в музыкальный магазин. До тюрьмы обычно покупал новые диски по вторникам и пятницам.
– Могу вам подарить, если хотите, – проговорил Карвер с улыбкой. – Я его даже не распечатал.
– Да что вы!
– Все в порядке, вы его получите. – Карвер дружески похлопал Макса по плечу и поднял взгляд на портрет.
Джудит Карвер здесь была постарше, чем на фотографиях. Аллейн безусловно похож на нее. Она сидела скрестив ноги, руки на коленях. На заднем плане на подставке стояла ваза с лилиями. Такая же, как на кофейном столике.
Только теперь Макс догадался, что его смущало в цветах. Они были искусственные.
Густав кивнул на портрет:
– Моя жена Джудит.
– Когда вы ее потеряли?
– Пять лет назад. Рак. – Он повернулся к Максу. – Мужьям тяжело хоронить своих жен. Лучше бы наоборот.
Макс кивнул. Он увидел, что на глаза Густава навернулись слезы, нижняя губа задрожала, и старик прикусил ее. Ему захотелось сказать что-нибудь успокаивающее, как-то отвлечь, но он не нашел подходящих слов.
Только сейчас Макс заметил, что они одеты одинаково. Густав тоже был в бежевом льняном костюме, белой рубашке и начищенных черных кожаных туфлях.
– Excusez-moi, Monsieur Gustav,[18] – произнес слуга сзади. Он принес Максу воды. Высокий бокал со льдом и ломтик лимона на широком круглом подносе.
Макс взял бокал и поблагодарил слугу кивком и улыбкой.
Карвер достал с полки фотографию. На ней старик, сияющий, сидел в кресле с младенцем на руках. С Чарли.
– Снято после крестин этого маленького мужчины, – пояснил Густав. – Какая прелесть.
Макс видел, старик действительно любит внука. Густав протянул фотографию Максу и двинулся вдоль камина, остановившись почти в самом конце. Достал небольшую фотографию из заднего ряда. Постоял, вглядываясь, потом показал Максу. На ней фотограф запечатлел всю семью. В центре патриарх с внуком. По бокам четыре дочери. Три похожи на мать, – красивые, а последняя была невысокая, полная, похожая на молодого папу в женском платье. Рядом с ней стояли Франческа и Аллейн. С другого края примостился еще мужчина, примерно возраста Аллейна, но выше ростом, с темными короткими волосами. Видимо, зять.
