– Милый мальчик, ваша мама, конечно, упоминала о нашем возможном приезде.
«Милый мальчик»? Кто же она, черт возьми, такая? И вдруг его осенило. Перед ним сама графиня Гленхэйвен! А та, другая, – ее дочь Алиция. Он совсем забыл об их предполагавшемся приезде.
– Боюсь, что вы прибыли в не самое подходящее время. – Он показал жестом на траурный венок. – У нас траур, и мы не готовы к тому, чтобы принимать гостей.
– Прекрасно вас понимаю, – сказала Шарлотта, проскальзывая мимо него в дверь. Красноречивым пожатием плеч она постаралась привлечь его внимание к своему платью. – Как вы могли заметить, моя дочь и я тоже в трауре. И все же мы с вашей матерью близкие подруги. Я уверена, она будет мне рада. Пожалуйста, сообщите ей, что я здесь.
Ее властная манера не произвела впечатления на Улисса. Он не слуга, чтобы бегать с поручениями.
Если бы у него было время успокоиться и привести свои чувства в надлежащее состояние, он нашел бы более деликатный способ сообщить ей печальную новость. Но графиня уже проследовала в гостиную, словно была здесь хозяйкой.
Улисс последовал за ней:
– Моя мать умерла.
– Что? – Графиня повернулась вокруг своей оси и оказалась с ним лицом к лицу. Ее смуглая кожа приобрела оттенок мела, а губы задрожали. – Что вы сказали?
– Моя мать умерла три месяца назад.
Глаза графини выкатились из орбит, и она потеряла сознание. Улисс успел подхватить ее до того, как она опустилась на дубовый пол.
– Кончита! – крикнул он. – Сюда!
– Мама, – причитала Алиция, опускаясь на колени и растирая руки графини.
– Кончита! – закричал Улисс еще громче. – Принеси нюхательную соль.
– Кажется, у меня в сумочке есть. – Алиция открыла сумочку и вынула оттуда флакончик синего стекла, откупорила его и подержала некоторое время у носа матери.
В воздухе распространился запах нашатыря. Графиня закашлялась и попыталась оттолкнуть флакончик.
– Со мной все в порядке, – заявила она, хотя по ее виду сказать этого было нельзя.
Улисс перенес ее в ближайшее кресло и осторожно усадил.
– Неужели это правда? – спросила Шарлотта, еле сдерживая слезы.
– Увы, это так.
– Я должна видеть Патрика.
Внезапно Шарлотта наполнила комнату громкими душераздирающими рыданиями. Она или в самом деле так любила его мать, или была прекрасной актрисой.
Из своей спальни в передней части дома Патрик услышал, как подъехал кабриолет. Он был слишком подавлен, чтобы встать и посмотреть, кто пожаловал. За этим неожиданным прибытием тотчас последовал громкий стук в дверь. Он дал Кончите строжайший приказ никого не принимать и рассчитывал на то, что у сына хватит здравого смысла вести себя так же.
