– Ладно, забудем об ужине. Сперва я схожу к отцу. За три месяца все хозяйство разладилось, размышлял Улисс. Керосиновая лампа, освещавшая ему путь вверх по лестнице, показывала бедственное состояние дома. При каждом его шаге, как бы в испуге, разлетались пушистые шарики пыли. Паутина цеплялась за лицо и руки.
Он оставил в комнате свои сумки, потом постучал в дверь отца.
– Я не голоден, Кончита, – раздался неузнаваемо тонкий голос Патрика. Не ожидая приглашения войти, Улисс отворил дверь. Состояние комнаты привело его в ужас. Но еще более пугающим показалось Улиссу состояние отца. Одежда висела на его огромном исхудавшем теле как на вешалке. Кожа утратила загар, впечатление нездоровья усугублялось всклокоченной бородой.
– Это ты, Улисс? – спросил Патрик, даже не потрудившись встать.
– Я приехал на праздники, отец, – ответил Улисс с вымученной бодростью.
Патрик не шевельнулся:
– Если ты хочешь видеть Рождество со всей обычной мишурой, тебе лучше уехать обратно в Остин. Здесь не предвидится никакого праздника.
Дорога от Керрвилла до ранчо Прайда вилась вдоль реки. Воды цвета нефрита проносились по своему ложу с глухим гулом, который эхом отражался от прибрежных известковых утесов и пологих холмов.
Шарлотта Готорн хотела, чтобы взятый напрокат кабриолет двигался быстро, потому что за каждым извилистым поворотом дороги открывался знакомый пейзаж, который она спешила увидеть. Если не считать уродливых оград из колючей проволоки, местность почти не изменилась.
– Чем больше все меняется, – пробормотала она, – тем больше остается неизменным.
Дочь Шарлотты Алиция покосилась на нее:
– Что ты хочешь сказать?
Хотя мысли Шарлотты беспокойно метались, она попыталась послать дочери ободряющий взгляд:
– Нельзя представить себе жизнь, более отличную от здешней, чем моя. И все же эти места кажутся такими знакомыми.
– Это всего лишь родина, – с улыбкой ответила Алиция. – Но здесь очень красиво. Думаю, я тоже полюблю эти места. Не могу поверить, что я и впрямь в Техасе.
Когда они добрались до столбов у въезда на ранчо, Шарлотта остановила кабриолет.
Алиция дотронулась до руки матери.
– В чем дело? Что-нибудь не так? – спросила она.
– Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Долго еще ехать?
– Дом в двух милях отсюда.
– Мистер Прайд владеет всей этой землей? – спросила Алиция, сделав рукой жест, как бы обнимающий всю землю до горизонта.
– Да, всей, впрочем, ему принадлежит гораздо больше. «Гордость Прайда» – самое большое ранчо в округе. Я с трудом сдерживаю себя, так мне не терпится повидаться с Илке. Ты ее полюбишь.
