– Не знаю, Володя, все это так неожиданно…
– У тебя есть лучшие предложения?
– Да нет, никаких других предложений пока нет вообще.
– Ну вот видишь. Подумай, Славка, и скажи мне свое решение. Я пробуду у тебя три дня, до понедельника. И надеюсь перед отъездом услышать от тебя, что ты согласен.
– А Гена? Ты уже говорил с ним?
– Нет, ты – первый, – лучезарно улыбнулся Стрельников, сверкнув ослепительными ровными зубами. – Знаешь, замотан был ужасно, все не мог до вас добраться, а теперь вот несчастье с Милой…
Он залпом выпил содержимое своей рюмки и сел. После упоминания об убийстве за столом повисло молчание. Томчак не знал, как себя вести. Он понимал, что Стрельников снова втягивает его в очередную авантюру, но не находил в себе сил сопротивляться его напору. Володька любит его и нуждается в нем. Он может вести себя по-хамски до тех пор, пока не сталкивается с резкой реакцией. Тогда Стрельников останавливается и говорит такие вот теплые и проникновенные слова, как сейчас, которые все расставляют по своим местам. Винит себя, просит прощения. И при этом ухитряется сделать так, что Томчак сам чувствует себя виноватым. Ну в самом деле, чего он замкнулся в своей обиде, зациклился на собственных переживаниях? С друзьями так не поступают. Он должен был сразу же прийти к Володе и поговорить, и все было бы ясно уже тогда. Может быть, Томчак и Фонд не бросил бы, потянул вместе с Геной из последних сил, дождался бы нового назначения Стрельникова. А он повел себя как дурак. «Отдавай мои игрушки и не писай в мой горшок».
Напряжение, сковывавшее Томчака с того самого момента, как на даче появился его друг, исчезло, уступив место неловкому молчанию. А та легкость и радость, которая всегда присутствовала при встречах друзей, так и не появилась. Вячеслав без удовольствия доел мягкий сочный шашлык, думая о том, что он сам виноват во всем. Вот и старую дружбу чуть было не разрушил. Повел себя не по-мужски, обиделся. Прав Володька, во всем прав.
После ужина они убрали со стола, вымыли посуду.
– Давай костер разведем, – внезапно предложил Стрельников. – Вспомним молодость.
Их студенческая молодость пришлась на самое начало семидесятых, когда все поголовно увлекались бардами, авторскими песнями и пением под гитару у костра. Тогда все это было чудесно и очень романтично, а теперь казалось Томчаку смешным и немного нелепым. Но Володя – его гость, и хотя порыв Стрельникова казался Вячеславу непонятным и неуместным, он с готовностью направился к тому месту на участке, где было оборудовано «кострище».
