Идя в сторону площади, Эллери казался удрученным. Конечно, воскресным вечером Райтсвилл выглядел не лучшим образом. Большинство магазинов было закрыто, улицы пустовали, за исключением Лоуэр-Мейн между Площадью и Аппер-Уистлинг, но и там народу было мало, так как многие сидели в кинотеатре «Бижу». Некоторые обедали в «Золотых садах», терраса «Апем-Хаус» в колониальном стиле,[17] возможно, была наполовину оккупирована старыми леди, но Эллери знал, что большая часть высшего света, обитающего на Холме, на Норд-Хилл-Драйв, на Твин-Хилл и на Скайтоп-роуд, наносит друг другу визиты, что было воскресной вечерней традицией. Оживленным мог выглядеть только трехмильный отрезок 16-го шоссе между Лоу-Виллидж и железнодорожным разъездом, где было множество кафе.
Однако Эллери угнетал не Райтсвилл, а он сам.
Ему было абсолютно не за что ухватиться.
Либо связь между Мак-Кэби, Хартом и Доддом отсутствовала, либо он отупел, так как не имел понятия, с чего начать…
Возможно, в его состоянии была повинна и Рима.
Эллери опомнился, стоя на Стейт-стрит перед зданием окружного суда. Было около десяти, уже давно стемнело, над головой кивали старые вязы, улицу иногда пробуждали от дремоты фары автомобилей. Здания Северной телефонной компании штата, Райтсвиллской электрической компании, похожей на гробницу торговой палаты и библиотеки Карнеги на противоположной стороне были едва заметны. Вход в Мемориальный парк, обрамленный вогнутыми плитами и позолоченными именами павших на Первой мировой войне, уже стертыми и едва разборчивыми, зиял темным провалом. На мраморной площадке перед мэрией возвышался флагшток, освещаемый вечным огнем. Эллери ощутил желание войти в темный парк и сесть на одну из скамеек перед эстрадой оркестра Американского легиона,[18] чтобы пообщаться с вселяющим бодрость призраком Сузы.[19] Он уже двинулся к входу, но остановился, заметив зеленые огни между парком и зданием суда.
Полицейское управление Райтсвилла.
Шеф Дейкин…
Эллери вошел внутрь. Низенький полицейский с лысой макушкой дремал за столом, уронив голову на грудь.
При звуке открывающейся двери Дейкин вцепился в подлокотники вращающегося кресла.
— Я не привидение, — сказал Эллери. — Извините, что не постучал, не хотел будить лейтенанта Гоббина.
— Мистер Квин!
— Я подумал, — весело продолжал Эллери, — что состояние преступности в Райтсвилле могло заставить вас пропустить вечернее пение в воскресном церковном хоре, и оказался прав.
