Когда Игорек раскрыл глаза, он увидел, что вокруг собралось много народу — десяток стражников, дворяне в ярких кафтанах, знатные горожане. Они окружили мальчика, но никто не произнес ни слова.
Ноги чуть не подломились, словно соломинки; сердце зашлось в бешеном ритме — Игорь понял, что случилось что-то невероятно страшное.
Стражники расступились и вперед вышел некто, с ног до головы укутанный в черный плащ. Он сдернул капюшон и Игорь узнал этого человека. Архиепископ Парижский кардинал де Ла Руе!
Со змеиной усмешкой на устах кардинал развернул свиток, что держал в руках, и зачитал указ:
— ...Ваше дело было рассмотрено лицами весьма учеными и великих познаний; ваши преступления являются столь тяжкими и столь дурного свойства, что, в видах примерного наказания, решено и постановлено, что сегодня вы должны умереть: вы предупреждены и приготовлены и, дабы вы могли исполнить сие, как подобает, можете принести молитву.
— Я не умею... — прошептал Игорь, побледнев.
Вокруг прокатилась волна осуждения. И если еще кто-то сомневался, то теперь, после столь неосторожно брошенной фразы, сочувствующих уже не осталось.
— В костер его! — послышались сперва негромкие, а затем все более мощные возгласы.
Игорю скрутили руки за спиной, напялили серый балахон и стражники впихнули мальчика в заранее приготовленную клетку, установленную на телеге.
Вся процессия выехала из ворот замка и двинулась по узким улочкам Парижа. Постепенно вокруг собирался праздный народ, принимавшийся вопить:
— На костер!! — вслед за остальными...
На главной площади уже был сооружен эшафот — высокий помост со столбом в центре. Столб был с перекладиной, напоминая собой распятие.
Игорь уже не мог идти сам, его просто втащили наверх и накрепко привязали к столбу. Тут же натащили кучи хвороста, заранее заготовленные.
Площадь была полна народу — никто не хотел упустить такое зрелище. Хотя по тем временам турниры случались гораздо реже, чем сожжение еретиков. В толпе сновали торговцы едой и питьем, они неплохо наживались в такие дни.
К мальчику подступил священник — не кардинал, а попроще. Он поднес к губам Игоря крест, но мальчик отшатнулся, совершенно не думая о последствиях. Народ зашумел, заволновался. Кто-то швырнул камень, но его быстро утихомирили — не для того здесь собрались.
Толпа ждала прибытия короля — лишь он мог повелеть начать.
И Людовик вскоре пожаловал. Его внесли на тех же носилках, что и на турнир. Король взобрался на помост и самолично подошел к осужденному.
