– И вы – в плену у Безумного Бога?
– Да. В плену. Да, именно так, – узник лениво повернул огромную голову и с унылым видом уставился на Хоукмуна. – А вы кто?
– Дориан Хоукмун, герцог Кельнский.
– Германец?
– Когда-то Кельн принадлежал стране, которую называли Германией.
– Я боюсь германцев, – Стальников отодвинулся подальше от Хоукмуна.
– Меня вы можете не бояться.
– Ну да? – Стальников захихикал, и эхо этого безумного смеха раскатилось по залу. – В самом деле?
Он сунул руку за пазуху и вытащил предмет, висевший у него на шее. Этот предмет напоминал огромный рубин и светился темно-красным светом. Хоукмун увидел на нем символ Рунного Посоха.
– Разве ты не тот немец, который должен лишить меня могущества?
– Красный Амулет?! – воскликнул потрясенный Хоукмун. – Откуда он у вас?
– Что значит – откуда? – зловеще ухмыляясь, переспросил Стальников и поднялся на ноги. – С трупа воина, тридцать лет назад проезжавшего по этим землям. Его подстерегли и убили мои слуги, – он гладил амулет, и тот разгорался ярким, слепящим светом. – Это и есть Безумный Бог. Это и есть источник моей болезни и моего могущества. Я у него в плену.
– Ты – Безумный Бог! Где моя Иссельда?
– Иссельда? Девушка? Новенькая девушка со светлыми волосами и нежной белой кожей? А почему ты о ней спрашиваешь?
– Она – моя!
– Тебе не нужен амулет?
– Мне нужна Иссельда.
Смех Безумного Бога прогремел в зале, многократно отразившись от стен.
– Так ты ее получишь, германец!
Он захлопал в ладоши, похожие на клешни, и заметался по клетке, словно марионетка, которую дергают за одну-единственную нить.
– Иссельда, девочка моя! Иссельда! Иди-ка сюда, сделай одолжение своему господину!
Из ниши в стене, где потолок почти соприкасался с полом, вышла девушка. Ее силуэт был Хоукмуну знаком, но герцог не был уверен, что это его невеста. И все же… «Да, это она. Ее походка, ее тело».
Его губы растянулись в счастливой улыбке. Он шагнул к ней, протягивая руки.
С диким звериным визгом девушка бросилась к нему. На ее пальцах были наперстки с металлическими когтями, из одежды торчали шипы, лицо исказила гримаса.
– Убей-ка его, красотка Иссельда! – хихикал Безумный Бог. – Убей его, цветочек мой, и получишь в награду его потроха!
Хоукмун едва успел закрыть глаза руками. Металлические когти рассекли кожу на тыльной стороне его ладони. Он отпрянул от девушки.
– Иссельда, опомнись! Я – Дориан, твой жених…
Но безумные глаза не узнавали его, а из оскаленного рта текла слюна. Острые когти снова метнулись к лицу герцога, и он едва увернулся.
