– Он знает обо мне?
– Он знает, что однажды к нему придет законный владелец Красного Амулета и потребует его обратно…
– Мне нет дела до амулета. Мне нужна только Иссельда. Где она, Рыцарь?
– В замке. Она в замке. Ступайте, требуйте у него и девушку, и амулет. В замыслах Рунного Посоха они оба играют важную роль.
Повернувшись, Хоукмун бросился к двери и исчез в сумраке, царящем за порогом.
В замке было невероятно холодно. В коридоре капала с потолка ледяная вода, стены обросли мхом. Ожидая нападения, Хоукмун крался в полумраке с мечом в руке.
Но ничего не случилось. Он подошел к высокой (футов двадцать пять) двери и остановился, прислушиваясь.
За дверью раздавались странные звуки, похожие на громкое, но невнятное бормотание. Хоукмун осторожно налег на дверь, она поддалась. Просунув голову в щель, он увидел необыкновенную картину.
Пропорции зала были причудливо искажены. Кое-где потолок спускался почти до пола, в других местах поднимался футов на пятьдесят. Окна отсутствовали; помещение освещалось несколькими факелами, укрепленными на стенах. В центре зала, окруженное трупами, лежащими здесь, видимо, уже давно, стояло большое кресло черного дерева, а перед ним покачивалась подвешенная к потолку огромная клетка, похожая на птичью. В клетке, сгорбившись, сидел человек.
Кроме него в этом странном зале не было ни души. Хоукмун осторожно вошел и приблизился к клетке.
Именно из нее и доносились звуки, которые он слышал за дверью – бормотание и стоны. Казалось невероятным, что человек способен так громко говорить и стонать. Хоукмун решил, что причиной тому – необыкновенная акустика зала.
В тусклом свете факелов человек в клетке был едва различим.
– Кто вы? – спросил Хоукмун. – Узник Безумного Бога? Стоны прекратились, и человек пошевелился. Затем Хоукмун услышал гулкий меланхолический голос:
– Да, можно сказать и так. Самый несчастный из его узников. Хоукмун уже привык к темноте и смог разглядеть незнакомца как следует. Он был долговяз и очень худ, с длинной цыплячьей шеей. Седые волосы свалялись в космы; грязный клин бороды выдавался вперед почти на фут. У него был длинный орлиный нос; в глубоко посаженных глазах светилось тоскливое безумие.
– Я могу вас спасти? – спросил Хоукмун. – Может быть, удастся раздвинуть прутья решетки?
Человек пожал плечами:
– Дверь клетки не заперта. Моя тюрьма – не клетка, а мой череп. О, горе мне!
– Кто вы?
– Когда-то меня называли Стальниковым. Я из древнего рода Стальниковых.
