Миссис Соурпюсс привстает. Чтобы сменить пластинку в проигрывателе. На котором изысканными буквами написано: Стромберг Карлсон. Поднимает руки, изогнувшись, проезжается бедрами по полу. Глядя на Кристиана, у которого торчит из рта половинка последнего бутерброда. Опуская левую руку, она вытягивает правую, а после снова взлетает левая, покачиваясь, будто змея. Непонятно, чего теперь делать с набитым ртом. Жуй давай. В такт музыке.
— Я хочу вас кое о чем спросить, Кристиан. Я совсем ничего про вас не знаю. Вы, случаем, не женаты.
— Нет.
— Хотя все равно звонить вашей жене уже поздновато. Да и кто будет сидеть у телефона и ждать. Надо жить собственной жизнью. На этом все и держится. Думаешь-думаешь, как бы убить вечерок. И в конце концов, отправляешься в Рокфеллер-центр кататься на коньках и каждый раз, как поднимаешь глаза, знаешь, что половина из тех, кого ты видишь, детективы. Приглядывают за девочками. Которые выписывают на льду пируэты. Корнелиус, пригласите меня на танец.
Кристиан дожевывает последний, приятно отзывающийся чесноком кусочек салями. Шкурка с которого обвила пару моих коренных зубов и не желает слезать. Каждая оконная штора снабжена висящим на веревочке вязанным колечком — вставишь палец, потянешь, они и опустятся. Далеко от Вест-Сайда. За парком, обратившимся ныне в холмистую снеговую пустыню. Проживают люди с деньгами. Которые льются рекой из какой-то тайной кладовой, упрятанной в самое чрево этих гигантских строений. Чтобы они могли жить уютно и на широкую ногу. Нежа свою зрелую плоть. Если они позволят тебе хотя бы присесть среди этого великолепия, ты уже не захочешь его покинуть. Пока ты сюда не попал, ты робеешь, как в начале нового учебного года. Осень. Входит мальчик, источающий аромат свеженьких, еще скрипучих тетрадок, как сладко пахнет у них между страниц. Все линейки пусты. Тебе предстоит заполнить их отточенным наново карандашом. Прошлогодние тетрадки заброшены. Еще один шанс. И может быть, в этот раз меня не оставят за тупость все в том же классе.
— Уй-й-й. Ффуу. Корнелиус. Все замечательно, но у меня как раз на этой ноге вросший ноготь. Если не можете иначе, наступайте лучше на другую.
— Простите, я не очень силен в танцах.
— Вы неплохо справляетесь.
Чувствую, как ходят ее зеленые бедра. Как поворачиваются в их сочленениях кости. Живая плоть и живые хрящи под моей рукой. В этом оранжевом аду. Скрылся от мира. Туда, где никто меня не станет искать. Тепло, как под одеялом. Ее руки обнимают меня. От дыхания веет яблоками. От шеи духами. Глаза из-за длинных ресниц кажутся больше, чем они есть. Все эти мужики, что звонили по телефону. Возможно, уже катят сюда на санях, звеня мудями. Влетают и видят меня. По горло набитым салями и оливками по самую задницу. Пуговицы отстреливаются от ширинки. Под напором моего флагштока.
