— Ну будьте лапушкой. Вы же не ждете, что я буду сидеть, проливая слезы.
— Я полагаю, что одни горюют больше, другие меньше.
— Да идите вы. Большинство радо-радешенько. Если не ребенка хоронят.
— Вот сдача.
— Оставьте себе, она ваша.
— Прошу прощения, но я не могу ее принять.
— Знаете, еще минута и я вам медаль повешу на грудь. Такой вы, черт побери, замечательный. Возьмите.
— Ну хорошо, большое спасибо.
— Было бы о чем говорить. Ради чего же я замуж-то выходила. Ну, за встречу.
Фанни основательно отхлебывает виски, глотает так, что кадык ходит вверх-вниз. А мне не терпится снова увидеть ее ноги в черных чулках. Вайн не сказал ни слова о чаевых. Как о части того, что составляет мой фантастический оклад жалованья. Если прибегнуть к старомодному обороту. Бросить их Вайну, дабы он еще пуще уверовал в могущество своего красноречия. Фани достало двух фраз и гаргантюанской щедрости, чтобы избавить меня от пожизненного самоуважения. Почти на семь долларов богаче. Хватит, чтобы купить шипучки и груду сосисок и кататься целый день на пароме, да еще и на пиццу останется.
— Корнелиус, вы ведь сильный, правда. Не позволяйте никому прикоснуться ко мне.
Теперь она хочет знать, похож ли я на Самсона. Глен на переднем сидении опять ухмыляется. Думает, что уже все насквозь знает. Как он сейчас подвезет нас к дверям мавзолея Соурпюссов. Давя встречных покойников. Как замельтешат перед ним служители. И как он даст мне возможность отойти в сторонку и пересчитать деньги.
— Я была замужем за футболистом, Корнелиус. Он мог держать меня над головой на одной ладони. Но не мог и гроша заработать. Плакал, как дитя, когда я его бросила. И вроде как немного повредился в уме. Пытался убить меня, когда я отказалась вернуться. Если он ждет где-нибудь здесь, дайте ему как следует, ладно.
Дорога вьется, спадая и поднимаясь, перебирая вид за видом. Проезжаем статую мальчика, сидящего на скамье, скрестив ноги в бриджах. С красной гвоздикой в руке. Я был одет точно так же, когда проиграл мой первый бой. Меня за тупость оставили на второй год. И я решил что смогу побить второго по силе малого в классе. А у него оказались под свитером книги, о которые я только кулаки отбил. Вколотил меня в живую изгородь, так что я даже расплакался. Теперь вот миссис Соурпюсс желает, чтобы я звезданул по чугунной челюсти какого-то здоровенного живоглота.
— Скажу вам правду, миссис Соурпюсс. Я очень силен. Но этот ваш первый муж.
