– И что же с ним сталось?
– Он умер.
– А она вернулась с тобой в Скодию?
– Да. Она любила меня. По-настоящему.
– Любопытное дополнение к твоей саге.
– Как видно, с годами я размяк, – хмыкнул Друсс. – Обычно я не люблю распространяться о прошлом.
– А что стало с Зибеном?
– Он погиб при Скельне.
– Он был тебе дорог?
– Мы были как братья.
– Не могу понять, почему я напоминаю тебе его.
– Может быть, потому, что вы оба прячете какую-то тайну.
– Может быть. Но скажи же – что ты собирался мне предложить?
– Помилование всем и по пять золотых рагов на брата.
– Этого мало.
– Ничего лучшего я тебе предложить не могу.
– Скажем так: помилование, по пять золотых рагов на всех шестьсот двадцать человек и еще одно условие. Как только будет взята третья стена, мы уходим – с деньгами и с грамотами о помиловании, скрепленными княжеской печатью.
– Почему именно третья стена?
– Потому что это – начало конца.
– Да ты стратег, как я погляжу.
– Можешь не сомневаться. Кстати, как ты относишься к женщинам-воительницам?
– Я знавал таких. Почему ты спрашиваешь?
– Среди нас есть одна.
– Какая разница – умела бы стрелять из лука.
– Я тоже особой разницы не вижу. Просто подумал, что об этом следует упомянуть.
– Есть что-то, что я должен знать об этой женщине?
– Только то, что она убийца.
– Это просто замечательно – я приму ее с распростертыми объятиями.
– Не советую, – вкрадчиво сказал Лучник.
– Будьте в Дельнохе через две недели – и я вас всех встречу с распростертыми объятиями.
Рек открыл глаза и увидел солнце, только что взошедшее над дальними горами. Быстро стряхнув с себя остатки сна, он потянулся, вылез из-под одеяла и подошел к окну их спальни, помещенной в башне. Внизу во дворе уже были собраны лошади – статные, с подстриженными гривами и заплетенными хвостами. Все происходило в полнейшей тишине, только кованые копыта стучали по булыжнику – Тридцать не разговаривали между собой. Рек вздрогнул.
Вирэ застонала во сне, вытянув руку поперек широкой постели.
Рек посмотрел, как монахи внизу проверяют доспехи и затягивают подпруги. Как странно. Ни шуток, ни смеха – ничего такого, что слышишь обычно от солдат, выступающих на войну. Шутки разгоняют страх, проклятия снимают напряжение.
Появился Сербитар в белом плаще поверх серебряных лат, в серебряном шлеме на заплетенных в косы белых волосах. Тридцать приветствовали его, и Рек потряс головой. Немыслимо: точно один человек, отраженный в тридцати зеркалах.
Вирэ открыла глаза, зевнула, повернулась на бок и улыбнулась, увидев силуэт Река на фоне утреннего солнца.
