— Бросьте эту ерунду, — поморщился Хорнблауэр.
И тут же он вдруг почувствовал себя виноватым. Он только что публично назвал священный для Королевского флота церемониал «ерундой» — и выбрал для этого как раз момент отдания ему, как коммодору, особых почестей, которые должны были доставить ему удовольствие, тем более, что принимать их ему пришлось всего во второй раз. Но дисциплина, похоже, особо не пострадала, хотя молодой Маунд широко ухмыльнулся, отдавая приказ прекратить огонь.
— Поднимайте паруса и давайте двигаться, — сказал Хорнблауэр.
Когда паруса «Гарви» наполнились ветром и кеч двинулся к берегу, сопровождаемый «Мотыльком», шедшим в кильватер, Хорнблауэр огляделся по сторонам. Все вокруг выглядело для него несколько необычно: за двадцать лет службы он никогда не был на бомбардирском судне во время сражения. Прямо над ним возвышалась громадная грот-мачта (команде, похоже, пришлось хорошенько попотеть, заменяя сбитую в Зунде стеньгу), которая должна была выдерживать напор массы парусов, компенсирующих отсутствие фок-мачты. Бизань-мачта, сдвинутая далеко в корму, по своим пропорциям больше подходила этому миниатюрному суденышку. Чудовищной толщины фока-штаг, удерживающий грот-мачту, был сделан из железной цепи, которая странно выделялась среди обычных пеньковых концов. Талия кеча — если такое необычное определение можно было применить для описания конструкции боевого корабля, — была сдвинута вперед и здесь, по одной с каждой стороны миделя, были установлены две огромные мортиры, которые и явились причиной рождения столь причудливой конструкции. Хорнблауэр знал, что их тела покоились в цельных дубовых колодах, упирающихся в кильсон. Четверо матросов под руководством помощника артиллериста как раз готовили для мортир огромные тринадцатидюймовые бомбы. Боцманский помощник с другой партией моряков пропустили трос сквозь один из пушечных портов правого борта и, протянув его к носу, закрепили на якоре, висящем на крамболе. В прошлом Хорнблауэру часто приказывал для тренировки заводить шпринг на якорный канат, но использовать его в бою ему до сих пор не приходилось. Близко от него, у вантпутенсов левого борта матрос бросал лот; Хорнблауэр подумал, что девять десятых всего времени, проведенного эскадрой на Балтике, кораблям приходилось идти, непрерывно замеряя глубины — и скорее всего, так будет до самого конца этой кампании.
— И три с половиной! — выкрикнул лотовый. У этих бомбардирских кечей осадка меньше девяти футов.
