— Он выживет? — спросил Буш у хирурга.
— Нет, сэр. Мандибула слишком сильно повреждена с обеих сторон — я имею в виду, что его челюсть раздроблена, сэр. Есть трещины и в максилле — верхней челюсти, сэр. И еще его язык — по сути, вся глоссо—фарингальная область — фактически разнесена в клочья. Хаэмморагия может оказаться смертельной — иными словами, этот человек может просто истечь кровью, хотя сейчас я и не уверен в этом. Зато абсолютно ничто не сможет остановить гангрену сэр, а она в этой части организма неминуемо смертельна. В любом случае, он умрет от истощения, от голода и жажды, даже если мы попытаемся поддерживать в нем жизнь per rectum — питательными клизмами, сэр.
При других обстоятельствах эти мучительные попытки врача говорить простым и понятным языком могли бы даже вызвать улыбку.
— Значит, судя по всему, его уже ничто не может спасти?
Человеческая жизнь — вот, что стояло за этими рассуждениями.
— Мы должны повесить его, сэр, прежде, чем он умрет, — проговорил Буш, обернувшись к Хорнблауэру: — Можно собрать трибунал.
— Но он не может высказаться в свое оправдание, — заметил Хорнблауэр.
Буш развел руки весьма красноречивым жестом.
— Какие оправдания он может привести, сэр? У нас есть все необходимые доказательства — кроме фактов еще и показания пленных.
— Он мог бы постараться опровергнуть обвинения, если бы мог говорить, — произнес Хорнблауэр. Абсурд, конечно, но приходилось так говорить. Не было никаких сомнений в виновности Кларка — сама его попытка самоубийства доказывала вину, даже если бы не было других улик, но Хорнблауэр великолепно знал, что он не способен повесить человека, который физически не в состоянии предпринять что-либо в свою защиту.
— Он ускользнет у нас из рук, если мы будем ждать, сэр.
— Так дайте ему умереть.
— Но урок для команды, сэр…
— Нет, нет и нет! — вспыхнул Хорнблауэр: — Какой урок получит команда, если на ее глазах буду вешать умирающего, который, кстати, даже не поймет, что с ним делают?
Было сущей мукой наблюдать за сменой выражений на лице Буша. Буш был добрым человеком, хорошим братом своим сестрам и послушным сыном для своей матери — и вдруг эта жажда убийства, желание повесить умирающего. Нет, конечно же, дело не в кровожадности — все, чего хочет Буш — это отомстить предателю, который поднял руку против своей Родины.
— Это покажет матросам, что значит дезертировать, — продолжал Буш, подыскивая аргументы. Хорнблауэр знал — по собственному двадцатилетнему опыту — каким бичом божьим является дезертирство для каждого британского капитана. Полжизни уходит на то, чтобы найти команду для корабля и еще половина — на то, чтобы ее удержать.
