Слушатели то ли привыкли к забавным поступкам оратора, то ли попросту не имели времени забавляться, следя за стремительными периодами. Итальянец рассеянно вертел в пальцах грифель; мальчишка внимал с полуоткрытым ртом.
– …Ну, вот. Теперь скажите мне: в чем здесь ложь? Не в толковании ли? Я ничего не имею против почтенного Хильдеберта, но его метода… скажем мягко, метода его - не единственная из ныне существующих.
– Что тебе сказать, Кристоф? Это поразительно, - отозвался итальянец, - все чистая правда.
– Он действительно не был твоим пациентом? - спросил толстяк.
– Фридрих!…
– Не кричи, Альберто, - сказал профессор Вагнер, довольно ухмыляясь. - В кои-то веки услышать такую похвалу, и от кого бы вы думали - от самого здравомыслящего человека в Виттенберге! Фридрих, дружище, клянусь, что моим пациентом он не был. Все, что я знал, - день и час рождения, как должно.
– Прости меня, - ответил толстяк. - Сболтнул пустое. Но, видишь ли, что я хотел бы понять: ты сам говоришь, что существуют различные методы, каждая из них обладает стройностью и основана на самых что ни на есть подлинных истинах. Так в чем же между ними разница?
– Должно быть, в результатах, - с невинным видом предположил мой будущий господин. - Как мы отличаем верную медицинскую теорию от неверной?
– В том-то и причина моих сомнений. Допустим, астрология не менее истинна, чем медицина, - (трое остальных обменялись ехидными улыбками), - смейтесь, смейтесь!… Но и не более. Ни ту, ни другую нельзя поверить логикой, ибо звездное небо столь же неисчерпаемо в своих смыслах и значениях, как и человеческое тело.
– «Не удается» и «нельзя» - суть не одно и то же, - кротко заметил профессор Вагнер. - Вспомни, сколь многое называлось невозможным в пору нашего с тобой учения! А что до звезд, их движение, как-никак, легче следить, чем движение соков в человеческом теле! Светлые точки на черном, вот что мне нравится во всей этой затее.
– Ты, Кристоф, все-таки колдун, - сказал толстый Фридрих. Трое старших засмеялись, мальчишка, приготовившийся было возмутиться, тоже неуверенно улыбнулся вслед за ними. - Ты говоришь - точки, но вспомни геометрию и подумай сам, сколько фигур можно вычертить по этим точкам и сколько смыслов будет спорить между собой! Сомневаюсь, что разум способен это вместить - подобное дерзание само по себе нечестиво либо недобросовестно!
– Можно найти способ, как разрешить спор между фигурами, хотя касательно недобросовестности иных дерзаний ты прав…
