— И нечего держать здесь рыбьи головы, они же воняют. Я принесла тебе шоколадку, ты ведь любишь шоколад. Только не ешь всю плитку сразу, как в прошлый раз.
Она распахнула чердачное окно; порывы ветра с дождем рассекли затхлый воздух.
— Ты же знаешь, что от твоего гвоздя у меня мигрень. И посмотри, какая стоит пылища.
За неимением стула, она присела на толстый серый чурбан, на котором, должно быть, когда–то кололи дрова.
— Значит, ты и сегодня не хочешь разговаривать? А помнишь, что я тебе говорила в прошлый раз? Я тебе обещала, что когда ты станешь разговаривать, мы с тобой пойдем в зоопарк. Ты увидишь слонов, жирафов, страусов, а если будешь хорошо себя вести, то я куплю тебе эскимо.
Нанетт была маленькой неприметной женщиной лет тридцати, на чертах ее лица лежала горькая печаль, усиливавшаяся с каждым годом. Она потеряла трехлетнего сына; звали его Бриёк, а умер он от вирусной инфекции, которой она заразилась в колониях во время беременности. С тех пор ей дважды пришлось делать переливание крови.
— Ладно, раз не хочешь разговаривать, я тебе почитаю. Только будь умницей и перестань ковырять стенку.
Скрежет смолк. Людо, словно наказанный, по–прежнему стоял лицом к стене. Взгляд Нанетт остановился на его выстриженном затылке.
— Ты можешь посмотреть сюда, Людо, ведь это же совсем не трудно. А потом нужно улыбнуться, ты никогда не улыбаешься своей Нанетт. Ты даже, наверное, забыл, сколько будет два плюс два.
— Четыре, — робко ответил нетвердый голос.
— Правильно! Видишь, ты ведь совсем не глупый! А сколько тебе лет? Неужели забыл? В твоем возрасте уже все понимаешь…
— Семь, — прошептал мальчик.
— Семь чего? Семь лет! Тебе семь лет. В году триста шестьдесят пять дней… Хочешь, я продолжу историю, которую читала в прошлый раз? Помнишь? Скажи Нанетт, помнишь или нет?
Людовик потихоньку снова принялся скрести стену.
Мама говорит что он сам упал и что теперь у него не асе дома… что с того твоей матери… ничего ведь не будет… в последний раз он был маленький и впрочем он ведь не виноват.
— Не помнишь — не страшно. И перестань ковырять в носу, а то он у тебя станет как картошка.
Нанетт достала из сумочки пожелтевший экземпляр «Маленького принца»; закладкой ей служил бубновый король. Она начала чтение, водя пальцем по странице и выделяя голосом знаки препинания, подобно сельскому учителю, смакующему красоты отрывков из хрестоматии.
— Значит, ты тоже явился с неба. А с какой планеты? «Так вот разгадка его таинственного появления здесь, в пустыне!» — подумал я и спросил напрямик:
