— Что случилось? — спросил Пиня.
«Сдавило меня со всех сторон!» — ответил Доминик.
— Ничего не понимаю, — вновь заговорил Пиня, который, видимо, не расслышал жалобы Доминика.
«Сдавило меня со всех сторон, сдавило», — повторил в отчаянии Доминик.
— Может, я ошибаюсь, — буркнул Пиня, — но мне казалось, когда я ставил слона на полку, там ещё оставалось свободное место.
«Так не хочется прощаться с жизнью...» — плачущим голосом продолжал Доминик.
— Хм, странное дело... — задумался Пиня. — Неужели батареи так греют, что полки высохли и покоробились?
«Сделай что-нибудь, дорогой Пиня! Спаси меня! — запричитал Доминик. — Не хочется погибать в расцвете сил. Погибать... из-за чего? Из-за того, что меня со всех сторон сдавило. Ведь я ещё совсем, совсем молодой... Ты только погляди на меня. Всё ещё у меня на месте. И ноги, и хобот, и хвост, и уши. Сделай что-нибудь, мой дорогой, мой любимый Пиня! Спаси бедного Доминика!»
Из всей этой речи Доминика Пиня не уловил ни слова. Доминик говорил так тихо, что услышать его было невозможно. Наверно, ему только казалось, что он говорит громко, а в действительности он не выдавил из себя ни звука, ни писка.
Так они и говорили, точно двое глухих из присказки. Доминик — своё. Пиня — своё.
— Что же с тобой делать, слон? — спросил Пиня. — Это плохо, что доска впилась тебе в спину. Переставлю тебя на самую последнюю полку. Там тебе ничто не помешает. Переезжай!
Пиня ухватил Доминика обеими руками за передние ноги, изо всех сил потянул к себе. Одним движением он вырвал его из-под полки и освободил от стискивающих с боков книжек. Пиня подержал Доминика в руках и поставил осторожно на самую верхнюю полку.
Доминику сразу стало легче.
«Ах, как тут хорошо! — сказал он, вздыхая. — Я точно заново родился на свет!»
Теперь ему уже ничто не мешало.
«Мир так хорош!» — воскликнул Доминик весело.
— Здесь тебе будет лучше, — сказал Пиня, задумчиво глядя на Доминика. — Полка пустая: с боков давить на тебя ничего не будет, верх тоже открытый, до потолка ещё метра полтора. А потолок, он ведь не такой вредный: не прогнётся, чтобы придавить тебя.
И Пиня вдруг расхохотался как сумасшедший. Он представил себе этот спускающийся вниз потолок, который во что бы то ни стало намерен доставить неприятность его любимцу — белому фарфоровому слону.
