Доминик кричал ей во всё горло:
«Послушайте-ка, что-то давит мне на спину!»
Но Пинина мама вела себя так, точно в комнате стояла тишина.
«Что-то не в порядке! — подумал Доминик, когда мама вышла из комнаты. — Или она плохо слышит, или я как-то не так разговариваю. Положение ужасное!»
В ближайшие дни выяснилось окончательно, что положение ужасное. Пинина мама на целый месяц уехала на курорт в Закопане... Потому-то она так и спешила, что боялась опоздать на поезд. А Пиня готовился как раз к контрольным работам в конце второй четверти и не обращал на Доминика ни малейшего внимания. После возвращения из школы он сидел, уткнув нос в книжку, и бубнил одно и то же — вот вам и весь Пиня. Витамины вместо мамы приносил Пине папа, но заговорить с папой Доминик не осмеливался. Тем временем боль в пояснице усилилась. И не только в пояснице.
Однажды ночью Доминик почувствовал, как что-то стиснуло ему левый бок.
«Вот тебе на! — буркнул Доминик, проснувшись. — Только этого не хватало».
Через некоторое время боль в спине и в левом боку усилилась. К тому же заболел ещё и правый бок, сперва немного, потом всё больше и больше...
«Ну, настал мой последний час, — расплакался Доминик. — Давит со всех сторон... Значит, я умру, непременно умру, я обречён! Бедный, бедный Доминик! Видишь, чем всё кончилось!..»
И ему стало ужасно жаль себя.
Раньше, когда он был одинок и заброшен, ему оставалось одно утешение: ждать, когда Пиня, вернувшись из школы, расскажет какую-нибудь историю. Теперь и на это рассчитывать не приходилось. Пиня вёл себя так, точно Доминика не существовало. Даже не глядел в его сторону; не отрывая взгляда от книжки и от тетрадки, машинально три раза в день совал ему в хобот витамины. К тому же наступила зима, окно открывали редко и ненадолго, и Доминик понятия не имел, что происходит на улице.
«Только бы не разбиться! — думал он. — Может, придёт такой день, когда в моей печальной жизни наступит перемена к лучшему...»
Представьте себе, такой день действительно наступил!
Однажды Пиня вне себя от радости ворвался в комнату с криком:
— Ура, слон, ура! Четверть кончилась! Можешь меня поздравить! Дай поцелую тебя в хобот!
Он подбежал к Доминику и оторопел от неожиданности. Последняя полка, та, под которой стоял Доминик, выгнулась вверх; казалось, она вот-вот лопнет! Книги, стоявшие слева и справа от Доминика, были так прижаты друг к другу, что попискивали от негодования, совсем как старушки в переполненном трамвае.
