– Я должен появляться на каждом светском рауте, который матушка считает важным.
– Бедный, бедный Найджел. – Мадлен дотронулась до его лба тыльной стороной руки, изображая ложное сочувствие.
Найджелу сильнее всего захотелось вернуться в детство и вцепиться ей в волосы.
– Вынужден перемещаться с одного раута на другой ради поддержания внешних приличий и респектабельности, а остальное время проводить, участвуя в неприличных проделках и многочисленных интрижках с такими же неприличными женщинами.
– Тяжело поддерживать внешние приличия, да?
Найджел откинулся в кресле и улыбнулся:
– Я просто выбился из сил.
– А ты не думал, что в дополнение к новым обязанностям тебе пора бы обзавестись супругой?
– Нет, – быстро произнес он, игнорируя образ леди Фелисити, непрошенно возникший в голове.
С тех пор как он снова встретил ее и обнаружил, что леди Фелисити вовсе не девочка, как он думал, образ ее постоянно представал перед глазами. Что странно, он видел ее не такой, какой она была в памятную ночь знакомства, но такой, какой она могла бы быть. На балконе белое ночное одеяние колышется от легкого ветерка, задерживаясь на каждом восхитительном изгибе настолько, чтобы дразнить и манить.
– Я совершенно уверен, что не думал на эту тему и не собираюсь этого делать.
– Тебе прекрасно известно, что ты не сможешь откладывать это вечно. Тебе понадобится жена. Дети, наследник.
– А нельзя просто взять одного из твоих? У тебя их более чем достаточно. Понимаешь, меня совершенно не интересуют те юные милашки, которых мне демонстрируют каждый сезон. Должен сказать, делается это лишь с оглядкой на мое будущее положение. И может быть, из-за моего симпатичного личика. – Он задорно усмехнулся: – У меня ведь чертовски симпатичное лицо.
– С твоим высокомерием не сравнится ничто, – парировала сестра, с любовью глядя на него.
– Если уж что-то делать, то делать хорошо. – Найджел откинулся на подголовник кресла и уставился на сводчатый потолок. – Они все такие благовоспитанные, так хорошо себя ведут, так стараются угодить. Так чертовски совершенны. Знаешь, ни в одной из них нет и следа веселья.
– Конечно, знаю. Когда-то я была одной из них.
– О нет, Мэдди. Ты всегда давала мужчинам смутный намек, что в тебе есть что-то непристойное, скрываемое маской приличия.
– Глупости. Это из-за моего родства с тобой. Вина из-за близости к виновному и тому подобное. Мое же поведение всегда было выше любых упреков. – Ну, может быть, не всегда.
