– Вы снова хотите услышать откровенный ответ?
– Разумнее было бы желать лести. Но я прошу откровенности.
– Великолепный выбор. – Фелисити вздохнула. – Я не совсем уверена, нравитесь вы мне или нет. Мы едва знакомы. Но для меня вы в высшей степени занимательная личность.
– Занимательная и забавная? Едва ли стоит просить чего-то еще.
Девушка снова сосредоточилась на небе.
– Полагаю, большинство женщин находят вас забавным и занимательным.
– Я не уверен…
– Ах, мистер Кавендиш, мужчину с репутацией, подобной вашей, нельзя назвать скучным и заурядным.
– Я никогда не считал себя скучным и заурядным.
– Нет, вы довольно занимательны. Вы нарушаете общественные установки, когда вам только заблагорассудится, ведете себя совершенно бесцеремонно…
– Я бы не сказал…
– Мистер Кавендиш, у вас довольно-таки скверная репутация.
Кавендиш хотел возмутиться, но не успел.
– У меня ваш ботинок, – вдруг сказала она.
– Что?
– Ваш ботинок, застрявший в шпалерах.
Он долго вглядывался в нее, потом медленно расплылся в улыбке.
– Значит, вы меня узнали.
– Нет, не узнала. Но у вас очень запоминающийся голос. – Она с улыбкой посмотрела на него. – Ладно, скажу вам правду. Мало кто не слышал о вашей поздней встрече с дуэльным пистолетом лорда Помфри, не говоря уже о свидании с леди Помфри, которое тому предшествовало.
– Этот вечер оказался неудачным, – пробормотал Кавендиш. – Но надо сказать, и ваше поведение было не совсем безупречным.
Фелисити открыла рот и повернулась к нему:
– Мое поведение?
– Да, оно представляется мне довольно сомнительным. Я считал вас всего лишь девочкой, но теперь, когда я понимаю, что ваш истинный возраст… – Он пожал плечами.
– Однако я не совершила ничего непристойного!
– Миледи, если вы не понизите голос, все на террасе придвинутся поближе, чтобы расслышать, в какой именно непристойности скандально известный мистер Кавендиш обвиняет бесстрастную леди Фелисити.
– Бесстрастную? Почему вы назвали меня бесстрастной?
– Это сказал Норкрофт. В данный момент это не имеет значения, хотя, уверяю вас, в его понимании это комплимент.
– Неужели? – Фелисити вовсе не была уверена, что ей нравится, когда ее называют бесстрастной. – Не думаю, что это звучит как комплимент.
– Именно так оно и было.
– А вы меняете тему разговора.
– Да, полагаю, именно это я и делаю.
Она вздохнула:
– Вы правы по поводу того вечера. Я вела себя совершенно неподобающим образом. Надо было поднять тревогу. Обратиться в полицию. Звать на помощь. А самое меньшее, что можно было сделать, так это застрелить вас самой.
