- Танька? Послала? - Эдик не мог прийти в себя от удивления. Конечно, Таньке всегда денег не хватало. Ну ладно, Пузырев…но, выходит, она и его кинула, Эдика? Два месяца…Что ж она с коллекцией делает? Да уж не молится на нее.
- Иван Иваныч, - сказал Эдик, - не стоило обижаться и таскать обиды с собой. Я полностью не в курсе. Что ж, попробую вырвать свой стольник у Таньки.
- Желаю удачи, - Пузырев, наконец, заулыбался.
- Я разберусь, - пообещал Эдик.- Подзатыльников нахватается.
Однако от подзатыльников жену подстраховал Иван. Он угрюмился позади жены, в глаза не глядел и рожу перекашивал, словно ныли все зубы. Поймать Таньку в музее этим днем у Эдика не получилось, пришлось встречаться вечером, договорившись о встрече по телефону. В скверике, по старой привычке. Танька так и сверлила черными расширенными зрачками на зеленой радужке - с рыжей гривой волос и бледно-белой кожей - зрелище для художника. Такой агрессивной Эдик ее еще не видел.
- Это моя коллекция. Моего дедушки. Понятно? - заявила Танька вместо "здрасьте". Она явно старалась сдерживаться. "Ругательными грамотами" высокие договаривающиеся стороны успели немного обменяться и по телефону.
- Тань, мы так не договаривались, - сказал Эдик. - Иван, а ты чего молчишь?
Приступ "зубной боли" заставил парня замотать головой. Он промычал:
- Пусть Танька говорит.
Вдруг Эдик увидел, что его друзья - уже чужие. А они…они давно, видимо, так его видели. Редкие встречи, на бегу, в стенах музея, создавали у Эдика видимость прежних отношений. Он же все делал, что в его силах. Пузырев платил своему водителю две штуки, из своего кармана, а его жене Татьяне, единственной среди технического персонала - те же две штуки, и не в рублях, естественно. Так договорился Эдик. Что мог, он делал. Откуда такая агрессия?
- И скажу. - Танька упрямо склонила голову. - Хватит, Эдик. Ишь, присосался к нам. Ты всегда обманывал.
- Танюха, я Эда лучше знаю, - промычал Ванька. - Ничего он не обманывал. Зря ты Нортону веришь.
- А людям надо верить, - мстительно кривя губы, отрезала Танька. Ноздри ее раздулись и побелели. - Ты нас нагрел на бабки. Сколько тебе отвалил за Георгия Нортон? Десять кусков или двадцать? А за "Пятницу"? Чего молчишь?
- Спроси у Нортона, - довольно спокойно посоветовал Эдик. Ясно, что Танька не хочет ему верить. Так ей кажется выгоднее. Откуда эта жадность?
- А чего спрашивать - у него на роже все написано.
- Что написано?
- Что вы меня за дуру считаете. Иван, ты чего молчишь?
