Том вскочил в тарантас и поехал в старую усадьбу — ему предстоял длинный путь.
Когда на рассвете он постучал в двери, выбежала его мать. Она сразу поняла, что не все благополучно.
— О боже мой! Ты привез дурные вести? Наверное, кто-нибудь умирает? Что случилось, Том?
Том постарался успокоить мать. Она быстро оделась и стала собирать лекарства и разные вещи, необходимые для ухода за больными. Через час она уже сидела в тарантасе и погоняла усталых лошадей.
В полдень следующего дня она появилась в нашем забытом уголке, словно добрая волшебница, и окружила нас материнской заботой.
Теперь мы были сыты, регулярно получали лекарства, жизнь наша наладилась.
Обеспокоенная моим состоянием, добрая женщина решила написать моей матери:
«Ваш сын заболел злокачественной лихорадкой. Ему необходим очень внимательный уход. Мой совет — взять его домой».
Итак, моя мать снова поспешила ко мне на помощь.
Я никогда не забуду этой поездки домой. Мы ехали на пароходе от Фенелон-Фольс до Кобоконка. Кругом стоял лес, чаруя осенними красками.
В Кобоконке мы пересели на поезд и вечером уже были в Торонто.
Глава VIII
Первые шаги по тропе художника
В сентябре 1876 года я нашел мертвого ястреба недалеко от того места, где раньше была моя хижина. По-видимому, охотник подстрелил хищника, но не смог найти свою добычу. Для меня это была драгоценная находка.
Я понес ястреба домой, любуясь его красотой. Мне захотелось нарисовать его на полотне масляными красками — наша соседка, художница мистрис Макгорн, дала мне несколько уроков по живописи, так что я немного владел этим искусством.
Я сделал чучело и смастерил себе раму с зажимами, которая держала птицу как бы в полете.
Две недели с увлечением писал я портрет ястреба. Выводил каждое пятнышка, каждую полоску, и тот, кто видел натуру, сразу узнал бы ее на полотне.
Эта картина и сейчас передо мной. В свете моих теперешних знаний и художественного опыта я сказал бы, что слишком много уделял тогда внимания деталям, в ущерб характерным линиям и форме. И все же я должен сказать, что это была добросовестно написанная картина, и она дорога мне тем, что была первой на пути моих новых исканий в юношеские годы.
Да, мои домашние были неизменно против моих занятий натуралиста, но любовь к естествознанию разгоралась во мне все с большей и большей силой.
Я полюбил дикую природу с детства, когда мы жили еще в лесной глуши. И теперь в Торонто, эта любовь не погасла, несмотря на скудную природу окрестностей города и препятствия, которые я все больше и больше встречал со стороны отца.
