Японец машинально повернул голову.
В разрывах невидимых туч влажно лучились звезды. Дождь прекратился, и стало слышно, как шумит неспокойное море.
— Джонка? Сампан?
— Сампан, господин, — она обрадованно закивала, — сампан. Тайфун налетел. Три, четыре, пять, — начала загибать пальцы, — шесть дней кидало. Потом из моря Железный сампан. Японский господин в трубу кричал: «Плыви сам, плыви сам!»
— Наконец-то! — усмехнулся полковник. Его позабавила мысль о том, что судьбы таких разных человеческих существ, как беглый француз и эта вьетнамка, столь смешно и нелепо пересеклись по его вине.
Железная воля генерала Ямаситы, которому понадобились суда, предопределила, наверное, сотни подобных встреч, смешала и разметала по ветру бессильные намерения и жалкие жизни. Ямасита приказал, а он, подполковник Арита, исполнил, добыв за три дня охоты свыше двухсот судов. Все остальное — капризная прихоть случая: встречи, разлуки, гибель и этот тайфун, который, описав петлю, пригнал к Малайскому полуострову десяток лодчонок с индокитайского юга.
Фюмроль, придя в сознание, застонал и попытался встать.
— Вы можете расстрелять меня! — Цепляясь за жерди, он с трудом выпрямился. — Но не смейте прикасаться ко мне, животное!
— Хотелось бы разъяснить ваше незавидное положение, — обернулся японец. — Я могу расчленить вас на кусочки или передать господину Деку. Скорее всего, он пошлет вас на гильотину, или вы больше предпочитаете киматори? Надеюсь, не надо объяснять, что это такое. Слово за вами, господин капитан.
— Майор, — зачем-то поправил Фюмроль. Он пошатнулся и рухнул на земляной пол.
— Какие слабые нервы, — пожурил подполковник. — Похоже, вы знаете, что такое киматори. Но не волнуйтесь, мне не нужна печень малодушного. Еще, чего доброго, заразишься падучей.
— Ма-лай-а… — растягивая слоги, повторила Хоанг Тхи Кхюе.
— Что? — не понял японец. — Вышвырните эту обезьяну. — Он перевел фонарь на Кхюе. — Она меня больше не интересует.
С моря донесся низкий протяжный гудок.
— Катер, господин подполковник, — козырнул один из солдат.
— Да, пора возвращаться. А я еще не решил, как поступить с задержанным. — Он поставил ногу Фюмролю на грудь. — Вы еще не умерли?
— Чего вы хотите от меня? — не выдержал тот и со стоном перевалился на бок. — Каковы ваши условия?
— Так, — удовлетворенно констатировал Арита. — Торг начался. Это во вкусе белых людей. — Ему доставляло странное удовлетворение играть с поверженным врагом. Что ж, он и сам удивляется своему великодушию. Отпустил зачем-то перепуганную дикарку, а теперь церемонится с полутрупом, который ему также совершенно не нужен. — Итак, вас интересуют условия, — так ничего и не надумав, возобновил он зловещий диалог. — Точнее, одно-единственное условие. Короче говоря, жизнь. Вы хотите жить?
